ГЛАВА II

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ. КУЛЬТУРА ХАРАППЫ

Более четырех тысяч лет назад в бассейне Инда была создана высокоразвитая городская культура, не уступавшая таким очагам мировой цивилизации, как Месопотамия и древний Египет, а в ряде отношений и превосходившая их. Открытие и исследование хараппской культуры (названа так по месту раскопок в Хараппе, округ Монтгомери, совр. Пакистан) имели чрезвычайно большое научное значение¹⁷⁴. После этих открытий уже невозможно было утверждать, как это раньше делали многие ученые, что Индия — «никогда не знала цивилизации, отмеченной широким употреблением бронзы»¹⁷⁵, что она прочной стеной была отделена от других государств древнего Востока и резко уступала им по уровню развития. Еще сравнительно недавно хараппская цивилизация порой объявлялась провинциальным вариантом шумерской¹⁷⁶. Даже такой блестящий знаток этой культуры, как Мортимер Уилер, считал, что сама идея цивилизации проникла в Индию с запада¹⁷⁷.

Раскопки в долине Инда убедительно показали древность, самобытность и автохтонность индийской культуры, сложившейся — задолго до появления в стране индоарийских племен. Этим был нанесен удар и по теориям, авторы которых связывали происхождение цивилизации встране с приходом ариев.

Первые планомерные исследования¹⁷⁸ в Хараппе были начаты в 1921 г. индийским археологом Д.Р.Сахни; годом позже Р.Д.Банерджи открыл остатки другого центра — Мохенджо-Даро (на языке синдхи — «Холм мертвых»). В дальнейшем эти памятники изучали многочисленные экспедиции под руководством Дж.Маршалла, Н.Маджумдара, Э.Маккея, М.Ватса, М.Уилера и др.¹⁷⁹ В последние годы раскопки были предприняты индийскими и пакистанскими археологами, а также учеными Италии, Франции, США¹⁸⁰. Эти работы не только уточнили, но и во многом изменили традиционные представления о древнейшей цивилизации Индии.

Археологическая карта древней Индии.

Проблемы происхождения хараппской культуры. Отсутствие точных стратиграфических данных с периода неолита до строительных комплексов в индских городах в немалой степени затрудняет изучение ранних ее этапов. Повышение уровня подпочвенных вод тормозит исследование древнейших слоев в Мохенджо-Даро. В итоге ученые до сих пор не пришли к единому мнению о происхождении этой культуры. Некоторые полагают, что своим возникновением она обязана цивилизации на Евфрате и Тигре. Критика этой точки зрения нередко приводила к другой крайности. Стремясь подчеркнуть древность индийской культуры, Э.Эрас, например, утверждал, что хараппская культура предшествовала шумерской и, возможно, даже породила ее¹⁸¹. Среди исследователей имеются защитники и теории, связывающей появление Хараппы с арийскими племенами. Ряд авторов труда «История и культура индийского народа» склонны рассматривать ее как результат первой волны индоевропейского проникновения¹⁸². К этому примыкает и концепция К.Шастри, согласно которой хараппская цивилизация была по характеру ведийской (хронологически соответствующая «Атхарваведе»), поскольку «Ригведа» много древнее ее¹⁸³. Ошибочность таких заключений становится особенно очевидной в свете новых археологических открытий, свидетельствующих о вызревании хараппской культуры в процессе развития раннеземледельческих культур бассейна Индаи и соседних районов Белуджистана.

Как уже отмечалось, раннеземледельческие культуры Белуджистана и Синда изучены довольно фрагментарно; планомерные широкие археологические изыскания до недавнего времени здесь, фактически не проводились. Не существует и общепринятой классификации этих культур¹⁸⁴. Лишь благодаря работам В.А.Файрсервиса в районе Кветты¹⁸⁵, Ж.-М.Казаля в Южном Афганистане (Мундигак), Южном Белуджистане¹⁸⁶ и в долине Инда (Амри)¹⁸⁷, а также пакистанских¹⁸⁸, индийских¹⁸⁹, французских (экспедиция под руководством Ж.Ф.Жарижа)¹⁹⁰ и английских (Р.Олчии)¹⁹¹ археологов получены новые данные.

Имеющийся в настоящее время материал позволяет проследить эволюцию ранних культур, смену скотоводческого хозяйства с ограниченной сферой земледелия развитым земледельческим хозяйством, выявить пути движения племен из горных районов в долины рек, освоение ими речных долин, переход от протогородской к городской цивилизации, взаимодействие локальных культур друг с другом и с синхронными им культурами Афганистана, Ирана, Средней Азии.

Раскопки В.А.Файрсервиса в Кили-Гуль-Мохаммеде (к северо-западу от Кветты) показали последовательное развитие культур в горных долинах Северного Белуджистана. Первые жители поселения (Кили I) употребляли еще кремневые орудия и не были знакомы с техникой изготовления керамики. О возможном развитии земледелия уже в этот ранний период говорят значительная толщина культурного слоя и небольшое число костных остатков животных (овцы, крупный рогатый скот, козы), а также находки серпов. В конце периода появляются дома, сделанные из сырцового кирпича. Карбонный анализ определяет верхнюю границу докерамической культуры в Северном Белуджистане 3712–3688 (± 85) гг. дон.э.¹⁹², но, возможно, первые поселенцы пришли сюда еще раньше¹⁹³.

Только культура третьего периода предстает как типично земледельческая, хотя она тесно связана с предшествующими фазами развития. Связь с Хараппой обнаруживается лишь на материале седьмого периода. Убедительным аргументом в пользу местного происхождения раннеземледельческих культур Белуджистана некоторые археологи считают наличие местных пород скота среди одомашненных животных.

Раскопки Е.Росса в Рана-Гхундай¹⁹⁴ позволили выявить преемственность культур на протяжении длительного периода и дали относительную стратиграфию Северного Белуджистана. Оседлые земледельцы и скотоводы вначале изготовляли керамические предметы вручную, но вскоре стали применять и гончарный круг. Сравнение материала нижних слоев Рана-Гхундай с культурами Северного Ирана демонстрирует определенное сходство культур Северного Белуджистана и Северного Ирана (Гиссар). Можно предположить, что отдельные племенные группы из Ирана проникали в Северный Белуджистан. Однако в целом здешняя земледельческая культура отличается специфическим местным колоритом, что противоречит высказывающемуся иногда мнению об ее иранском происхождении.

Керамика, близкая к керамике второго и третьего периодов в Рана-Гхундай, была найдена М.Уилером под укреплениями в Хараппе¹⁹⁵, что указывает на связь культур Северного Белуджистана с самыми ранними культурами долины Инда и дает возможность определить третий период Рана-Гхундай как предхараппский.

В особую группу могут быть выделены культуры Южного Белуджистана и Синда — Амри (часто Амри-Наль) и Кулли. Верхнюю границу культуры Амри-Наль помогают определить фрагменты керамики Амри, залегающие под слоем с хараппскими вещами. На некоторых стоянках над керамикой типа Амри обнаружен слой не только с хараппской керамикой, но и с керамикой, сходной с предметами Кулли, что, по мнению С.Пиготта, свидетельствует о синхронности поздних фаз Амри-Наль с Кулли и ранними фазами Хараппы¹⁹⁸. На связь с хараппской культурой указывают находки в Амри-Наль фаянсовых бус и типично хараппских металлических изделий. Большое значение имели раскопки Ж.-М.Казаля в Амри (на правом берегу Инда, в 130 км к югу от Мохенджо-Даро), позволившие установить стройную стратиграфию от дохараппских слоев до поздней Хараппы¹⁹⁹.

Никаких архитектурных строений самого раннего периода выявлено не было, значительная часть (80%) керамики производилась вручную, лишь некоторые экземпляры свидетельствуют о практике росписи. Находки медных браслетов говорят и о знакомстве с металлом, но широко применялись изделия из камня. На следующей стадии первого периода появляются постройки из сырцового кирпича (с несколькими комнатами размером 8 × 3 м), совершенствуется техника изготовления керамики, становятся более разнообразными элементы росписи. Существенные изменения отмечены в третьей фазе того же периода: прямоугольные дома размером 16 × 3 м с полами и дверьми возводятся из кирпича и камня на платформах; посуда, как правило, изготовлена на гончарном круге, хотя форма повторяет предшествующие образцы. Судя по находкам, одомашнению подвергся крупный рогатый скот, козы, овцы. К сожалению, раскопки не дали никаких остатков культурных растений. Существенно, что следующий период в истории Амри наступает в результате эволюции, без разрыва с предшествующей культурной традицией. Он характеризуется появлением керамики хараппского типа и представляет собой как бы переходный этап от культуры Амри к Хараппе. Керамика напоминает образцы из Кот-Диджи. И лишь третий период соответствует эпохе развитой Хараппы.

Поздние фазы первого периода с помощью карбонного анализа датируются 3015– 2450 гг. до н.э.²⁰⁰ (на основе коррекции супруги Олчин называют иные даты — 3540– 3240 гг.)²⁰¹. Раскопки в Балакоте (38 км к северу от Карачи)²⁰² дали богатый материал о культуре Кулли. Здесь, как и в ряде других поселений, прослежено развитие местной дохараппской традиции, сделавшей уже первые шаги к урбанизации. В IV тысячелетии дон.э. воздвигалась массивные строения из необожженного кирпича; керамика близка керамике типа Наль, затем появляется посуда, сходная с предметами Амри; одомашнены крупный рогатый скот, козы, овцы, выращивается ячмень. Изучение остатков фауны уже в эпоху Хараппы показало, что большую роль в рационе стали играть продукты моря²⁰³. Распространяются печати с надписями; некоторые находки свидетельствуют о контактах с районом Персидского залива.

В целом исследования древних докерамических и керамических культур Белуджистана и Синда помогают решить вопрос о корнях хараппской цивилизации. Чрезвычайно важно, что Э.Маккей обнаружил в нижних слоях Мохенджо-Даро обломки керамика типа Кветты, а М.Уилер при раскопках строительных комплексов в Хараппе — фрагменты керамики Амри в Рана-Гхундай (II — III) в слоях, предшествующих городским укреплениям. Очевидно, развитие этих раннеземледельческих культур заставляло их носителей искать новые территории, расселяться по берегам рек. Так на Инде, где позднее была создана городская культура, возникли земледельческие общины, существовавшие ранее в болеесеверных областях.

Примечательно, что в ряде районов предхараппская (или раннехараппская) культура предстает уже как весьма развитая. Раскопки в Кот-Диджи (недалеко от Хайрпура, Пакистан) открыли местную самостоятельную оседлую земледельческую культуру²⁰⁴. Непосредственно под памятниками Хараппы археологи нашли крупное сооружение предшествующей эпохи. Архитектурный комплекс состоял из двух частей: крепости и предместья с постройками. Здешняя керамика указывает на развитое гончарное производство, а сходство ее с раннехараппской вскрывает корни собственно хараппского гончарного производства. Керамика КотДиджи отчасти сближается и с той, что обнаружена под укреплениями Хараппы, т.е. в Амри и Рана-Гхундай (II — III)²⁰⁵. На основе карбонного анализа культура Кот-Диджи датируется 3155–2590, 2885–2805 и 2600 (± 145)-2100 (± 140) гг. до н.э. (периодом, предшествовавшим городской Хараппе)²⁰⁶.

Основные элементы первого периода раннеземледельческих культур.

Новые исследования свидетельствуют, что эта культура выходила за рамки самого поселения Кот-Диджи и охватывала районы в долине Инда, Северного и Центрального Белуджистана. В долине Кветты была обнаружена керамика, сходная с ранней котдиджинской²⁰⁷. Такой же вывод сделали ученые при раскопках Амри, Гумлы и других поселений, где тоже была открыта керамика раннекотдиджинского типа. Эти материалы позволили рассматривать культуру Кот-Диджи как пред-или раннехараппскую по времени. Это дало возможность установить последовательное развитие от раннехараппского этапа до периода городской цивилизации, уяснить истоки урбанизации и местные корни собственно хараппской культуры.

Основные элементы второго периода раннеземледельческих культур.

Интересный материал получили индийские археологи и при раскопках Калибангана. Два холма, расположенные на левом берегу высохшего русла р. Гхаггар в Раджастхане, служили местом обитания и хараппцев, и их предшественников. Первые жители Калибангана возводили свои дома из сырцового кирпича, строили фортификационные сооружения, знали основы планировки; им была известна и медь, но они продолжали пользоваться орудиями из камня. Судя по находкам, они уже в тот период торговали с весьма отдаленными областями. Форма керамических изделий, техника и характер росписи сближают последние с керамикой раннеземледельческих общин Белуджистана и Синда (например, Амри и Кот-Диджи)²⁰⁸. Но раннекалибанганская керамика встречается и в нижних слоях Хараппы и Мохенджо-Даро, а также, согласно материалам новых раскопок, на многих хараппских поселениях долины Сарасвати²⁰⁹. Дохараппский или раннехараппский период в Калибангане датируется с помощью карбонного анализа 2450– 2300 гг. дон.э. ²¹⁰, т.е. он более поздний, чем сходные слои в Амри. Это, возможно, говорит о более позднем появлении земледельческих культур в Раджастхане по сравнению с Белуджистаном и долиной Инда. Иными словами, расселение племен проходиловдохараппскую ираннехараппскую эпохи.

Решению вопроса о городской цивилизации Индостана помогает изучение типологически сходных процессов урбанизации в Индии и Восточном Иране (раскопки американских и итальянских археологов в Шахре-Сохте и Тепе Яхья)²¹¹. Открытия в Восточном Иране, Афганистане и Пакистане с очевидностью показали, что хараппцы в период становления своей цивилизации тесно контактировали с жителями этого обширного региона. Более того, допустимо предположить и взаимные влияния, вероятно ускорявшие темпы развития. Новые раскопки окончательно опровергли мнение о «внезапном возникновении хараппской цивилизации, не имевшей местных корней»²¹², и доказали, что она должна рассматриваться как закономерная фаза в процессе эволюции оседлоземледельческих культур²¹³. Урбанизация была подготовлена предшествующими этапами истории этих культур в изучаемом регионе. Хараппцы как бы восприняли все лучшее, что было достигнуто в более раннюю эпоху, — принципы городского планирования и фортификации, технологию обработки металла, камня и изготовления керамических изделий, традиции развитого земледелия и скотоводства, использования транспорта, изготовления печатей и терракотовых фигурок, стандартизации мер ит.д.²¹⁴

Было бы, однако, упрощением отрицать важность того «исторического скачка», который привел к качественным изменениям и возникновению городской цивилизации. Тенденцию к урбанизации можно проследить на многих поселениях раннехараппского (или дохараппского) времени в Афганистане, Белуджистане, Синде, но развитая городская цивилизация связана с эпохой Хараппы. Огромное значение имели социоэкономические и культурные факторы и особые географические и климатические условия речной системы Инда, создавшие исключительно благоприятные условия для развития хозяйства и появления городов — центров торговлии ремесла.

Проблемы происхождения хараппской цивилизации еще нуждаются в дальнейшей разработке, однако теории, ставящие ее возникновение в зависимость от прихода ариев или шумерийцев, представляет сейчас лишь историографический интерес.

Ареал распространения и хронология.

Поселения хараппской культуры, обнаруженные вначале лишь в долине Инда, известны теперь на огромной территории — более чем 1100 км с севера на юг и 1600 км с запада на восток. По территории хараппская цивилизация значительно превосходила древнейшие цивилизация Египта и Двуречья²¹⁵. Среди многочисленных городов и поселений лучше всего исследованы два главных города — Хараппа и Мохенджо-Даро, а также Чанху-Даро, Калибанган, Банавали, Суркотада и Лотхал. Область распространения этой культуры не оставалась неизменной: хараппцы двигались на юг, к Катхиавару, и на восток, проникая во все новые и новые районы. В Саураштре их поселения располагались и по берегу моря. Как полагают некоторые индийские археологи, это указывает на возможный путь движения из долины Инда к Гуджарату морем²¹⁶.

Раскопки в Банавали (восточная периферия, штат Харьяна) выявили три этапа в истории поселения — предхараппский, хараппский и позднехараппский²¹⁷. Для первого периода типичен материал, сходный с калнбанганским: земледельческое население освоило эти районы еще в дохараппскую эпоху. Позднее появляются собственно хараппская архитектура, печати с надписями, меры веса и т.д., третий период отмечен чертами так называемой культуры Бары, одного из вариантов позднехараппской. Новые археологические открытия показали несправедливость выдвинутого ранее тезиса о единообразии и застойном характере хараппской культуры²¹⁸. В настоящее время можно говорить уже не только об ее общих особенностях, но и об определенном своеобразии отдельных областей и периодов в ее истории. Раскопки в Рангпуре, Бхагванпуре, Лотхале, Сисвале, Митатхале, Прабхас-Патане выявили многие ранее неизвестные черты. Немалую роль играли различия в природных условиях. Так, предхараппская культура, залегающая под типично хараппской в Кот-Диджи, отличается от северобелуджистанских, засвидетельствованных в Мохенджо-Даро под цитаделью эпохи Хараппы.

Основные элементы раннехараппской культуры.

Ученые выделяют несколько зон внутри ареала ее распространения — восточную, северную, центральную, южную, западную и юго-восточную — с характерными для каждой зоны особенностями²¹⁹.

Существование местных вариантов было связано, вероятно, с тем, что создатели этой культуры принадлежали к разным, хотя и близким в этническом отношении, племенным группам.

Установление хронологических рамок хараппской цивилизации представляет немалые трудности, и датировка ее в целом весьма условна. Сравнительно точно могут быть датированы лишь отдельные комплексы городов и периоды их жизни, особенно когда речь идет о периоде расцвета: возникновение и упадок поселений в различных районах происходили не одновременно. Если упадок Мохенджо-Даро и Хараппы относится, очевидно, примерно к одному и тому же времени (Хараппа просуществовала несколько дольше), то города и поселения Катхиаварского полуострова, а также ряда областей Пенджаба продолжали жить и после гибели центров в долине Инда.

Главным материалом для датировки в течение многих десятилетий служили «индийские» и изготовленные по типу индийских в древних городах Двуречья месопотамские печати-амулеты. Поскольку месопотамская хронология известна сравнительно хорошо, то залегание индийских вещей (печати, бусины и др.) в конкретном культурном слое городищ Двуречья помогало датировать и эти индийские экземпляры. Вначале ученые очень удревняли возраст хараппских городов, исходя лишь из общих соображений об аналогичности процесса развития цивилизации в Шумере и Индии. Один из зачинателей «индийской археологии», английский ученый Дж.Маршалл, относил хараппскую культуру к 3250–2750 гг. до н.э. Когда же были опубликованы печати из Месопотамии, оказалось, что бóльшая часть их связана с правлением Саргона (2316–2261 гг. дон.э.), а также с периодами Исины (2017–1794 гг. до н.э.) и Ларсы (2025–1763 гг. до н.э.). Это дало основание для вывода о том, что наиболее прочные контакты между Месопотамией и Индией установились в XXIV — XVIII вв. дон.э.

Показательно, что в аккадских текстах наибольшее число упоминаний о торговле с восточными областями, в том числе Мелуххой, которая обычно ассоциируется с районом дельты Инда и соседними с ней областями, падает на периоды III династии Ура (2118– 2007 гг. дон.э.) и династии Ларсы. Большой интерес представило открытие на одной из клинописных табличек, датируемой 10–м годом правления царя Ларсы Гунгунума (1923 г. до н.э.), оттиска печати «индского» типа. Все эти данные позволили предположить, что время расцвета индских центров — конец III — начало II тысячелетия до н.э. При раскопках месопотамских городов печати были обнаружены и в слоях касситского периода, что свидетельствует о продолжении контактов и в эту эпоху.

Когда на помощь ученым пришел карбонный метод исследования, появилась возможность с известной точностью определить возраст анализируемых слоев. В Кот-Диджи начало предхараппского поселения обычно датируется 3155–2590 или 2700–2600 гг. до н.э., а средние слои — 2400–2300 гг. дон.э.²²⁰ Более позднее время указывается для ряда других поселений. Что касается хронологии уже развитой хараппской культуры, то в Калибангане ее слои определяются 2165–1955 гг. до н.э. и 2135–1925 гг. дон.э., в Лотхале — 2120–1870 гг. дон.э. и 2125–1895 гг. дон.э. Производивший раскопки в Лотхале С.Р.Рао предлагает, однако, иную дату — 2450–1600 гг. до н.э., что вызывает несогласие сторонников «краткой» хронологической схемы²²¹. Дж.П.Джоши, руководитель исследований в Суркотаде, датирует хараппский период вгороде 2300–1750 гг. дон.э. (начальный этап несколько раньше)²²².

Основные элементы хараппской культуры развитого периода.

Таким образом, «период развитой Хараппы» обычно датируется 2200–2100 гг. дон.э., что позволяет перенести ее начальные этапы на несколько столетий назад — условно к 2500– 2400 гг. дон.э., а по мнению Д.П.Агравала и Дж.Дейлса — к 2300 г. до н.э.²²³ Применительно к центральным областям Д.П.Агравал называет 2350–2000 гг. дон.э., а к провинциальным районам — 2200–1700 гг. до н.э.²²⁴ Карбонный метод, таким образом, заставил ученых «омолодить» хараппскую культуру и сократить по сравнению с хронологическими рамками Дж.Маршалла продолжительность ее истории. Но в последние годы «карбонные даты» были проверены с помощью дендрохронологии, и полученные сведения как бы вновь возвращают ученых к старым (т.е. к более удревненным) датировкам²²⁵. Так, хараппские слои в Суркотаде

226 227

относят к 2100–1650 гг., а по «уточненной схеме» — к 2480(2300)-2130(2020) гг., в Мохенджо-Даро — к 2400(2300)–2000–2590–2160 гг. Особенно трудно установить хронологию заключительных этапов жизни хараппских городов, поскольку кризис в них начался и развивался не одновременно. Лучше всего верхний рубеж определяется в Хараппе и МохенджоДаро. Здесь обнаружены сегментированные фаянсовые бусы, спектральный анализ которых показал их идентичность с бусами из Кносса (Крит), относящимися к XVI в. до н.э.²²⁸ Поэтому экземпляры из Хараппы и верхние слои самого поселения также датировались примерно XVI в. до н.э. Этой датировки придерживались М.Уилер, С.Пиготт, Д.Гордон, Э.Маккей и др. В настоящее время приводятся более ранние, чем было принято, даты для поздних хараппских слоев в Мохенджо-Даро — примерно XVIII в. дон.э. (1760 ± 115 гг. дон.э.)²²⁹, хотя «уточненная схема» «приближает» их к середине II тысячелетия дон. э.

Исследования в Лотхале показали, что здесь не позднее XVII в. дон.э. культура теряет типично хараппские черты²³⁰. Конец ее в Калибангане Д.П.Агравал относит к 1880 (± 50) г. до н.э., аБ.Б.Лал — примерно к 2000 г. дон.э. Мы не имеем точных данных карбонного анализа о времени упадка самой Хараппы, но можно полагать, что это произошло не позднее XVII — XVI вв. до н.э.²³¹ Новые датировки, несомненно, требуют подтверждений, но уже сейчас ясно, что старые схемы нуждаются в корректировке.

Города и поселения.

Со времени открытия хараппской культуры собран значительный материал, позволяющий довольно четко представить облик городов, систему их планировки, особенности жизни в каждом из них. Однако лишь в 70-е годы ученые приступили к строгой систематизации накопленного материала и решению общих проблем городской жизни в хараппскую эпоху²³². О степени развития этой цивилизации мы судим главным образом на основании раскопок городов, поскольку провинциальные поселения исследованы пока еще недостаточно. При этом надо иметь в виду, что крупные центры, такие, как Мохенджо-Даро, Хараппа, Лотхал, Калибанган, Суркотада, находились на более высокой ступени развития, чем сельские поселения.

Мохенджо-Даро занимал площадь до 2,5 кв. км и, согласно условным данным, насчитывал 100 тыс. человек и более²³³. Впрочем, обычно ученые называют гораздо более скромные цифры — 41 или 35 тыс. для Мохенджо-Даро и 35 или 21 тыс. для Хараппы²³⁴. Из общего числа известных пока городов и поселений (более 800) лишь в 15, как полагают археологи, население превышало 5 тыс. человек²³⁵. Строительство велось по заранее разработанному плану. Даже древние города Шумера не знали столь строгой и четкой планировки.

Крупные города состояли из двух главных частей: цитадели, где, по всей вероятности, размещались местные власти, а возможно, и жреческая элита, и так называемого нижнего города — здесь были сосредоточены основные жилые постройки. Такая структура характерна и для Мохенджо-Даро, и для Калибангана, и для Суркотады. Цитадель (своего рода акрополь) воздвигалась на кирпичной платформе и, видимо, призвана была защищать от наводнений, которые нередко обрушивались на города, особенно в долине Инда. Она была меньше «нижнего» города (в Мохенджо-Даро занимала 1/7 всей территории, в Хараппе — 1/6 и в Калибангане — 1/3²³⁶) и по форме напоминала параллелограмм. В Калибангане она протянулась на 240 м с севера на юг и 120 м с востока на запад²³⁷ и делилась на две почти равные части, обнесенные стенами (шириной 3–7 м со специальными бастионами). Общение между цитаделью и нижним городом было, очевидно, намеренно затруднено. В Калибангане, скажем, обнаружено лишь два прохода, связывавших обе эти части. В случае нужды их, вероятно, блокировали, дабы отгородить власти от простых жителей. Один из руководителей раскопок, Б.Б.Лал, различает, однако, проходы в северную и южную половины цитадели. Северный как более узкий предназначался, по его мнению, для весьма ограниченного круга лиц, через южный же жители «нижнего» города могли попасть в соответствующий район цитадели и принимать участие в религиозных процессиях. На это указывают остатки алтарей, покоящихся на особых платформах. Не исключено, что тут же проводились и общественные церемонии. В северной части, судя по раскопкам, находились только дома, располагавшиеся по обеим сторонам улиц. В них, возможно, обитали жрецы и представители городской администрации. Сходные данные были получены и при раскопках в Лотхале, Суркотаде²³⁸ и Банавали²³⁹, которые тоже были обнесены крепостной стеной. Правда, в Хараппе укрепления окружали только цитадель; сведения такого рода о Мохенджо-Даро пока отсутствуют; в Суркотаде стена отделяла цитадель от «нижнего» города.

В целом принципы планировки хараппских центров были примерно идентичны, хотя каждый город имел свои особенности. Раскопки в Калибангане и Кот-Диджи показали, что оборонительные сооружения существовали уже в дохараппское время. Это позволяет думать, что в эпоху Хараппы получили развитие те принципы городского строительства, которые сложились в предшествующий период. Но ее безусловным нововведением было создание «двойного города». Подобные качественные изменения определялись социальноэкономическими и политическими факторами.

По строгому плану создавались жилые кварталы «нижнего» города. Параллельные улицы пересекались другими под прямым углом. Ширина «проспектов» составляла иногда 10 м, к ним сходились улочки и переулки, порой столь узкие (менее 2 м), что по ним с трудом могли проехать повозки. Раскопки не выявили каких-либо следов дорожного покрытия; вероятно, в период муссонов движение было чрезвычайно затруднено. В Хараппе открыта специальная дорога, расположенная у края цитадели; возможно, по ней проходили войска, охрана правителя, процессии во время празднеств и состязаний.

Дома зажиточных граждан, обычно двух-или даже трехэтажные, имели до 30 комнат. Строили их из обожженного кирпича, отличающегося прочностью, что немаловажно при довольно большой влажности. Использовали также сырец: изготовление его требовало меньше затрат, а в домах из него было гораздо прохладнее. В качестве связывающего материала употреблялся илистый раствор, в особых случаях (например, при создании системы канализации) — гипсовый.

Входили внутрь прямо с улицы через деревянные двери. Из дерева же, очевидно, делались и плоские крыши. Возможно, для настила применялся утрамбованный ил. Судя по сохранившимся постройкам, окон не было и свет поступал через отверстия в верхней части стен. Кроме жилых комнат в домах имелись хозяйственные помещения, комнаты для прислугии сторожей. В специальных кладовых хранили продукты. Во дворах при доме готовили пищу; археологи обнаружили остатки кухонь и даже круглую печь для выпечки хлеба. Тут же, во дворе, вероятно, находился и мелкий рогатый скот. Основываясь на материалах раскопок, ученые пришли к выводу, что главной ячейкой общества являлась малая семья, занимавшая отдельный дом²⁴⁰.

Почти в каждом была комната для омовении. Грязная вода шла в отстойник, а затем в сточные каналы, прорытые на улицах и соединявшиеся с городскими каналами. Можно полагать, что через определенные периоды производилась их очистка. Для дождевой воды строились подземные резервуары из кирпича. Система канализации, тщательно разработанная, была одной из наиболее совершенных на древнем Востоке. Раскопки свидетельствуют и о хорошо налаженной системе водоснабжения. При больших домах имелись свои колодцы, на улицах — колодцы общественного пользования.

Бедняки ютились в хижинах и лачугах. В Хараппе вблизи стен цитадели, недалеко от площадок для обмолота зерна, открыты два ряда строений в одну крохотную комнату каждое. Сходные строения обнаружены и в Мохенджо-Даро. Очевидно, они служили жилищем обедневшим ремесленникам, временным работникам и рабам.

На улицах городов помещались лавки и мастерские ремесленников, различные общественные постройки, в частности городской рынок. Раскопано и зернохранилище, оно покоилось на кирпичной платформе размером 61 × 46 м. Тут же находились платформы для помола зерна. В Мохенджо-Даро открыты помещения для омовений, являвшиеся, вероятно, частью общественного бассейна. Не исключено, что он существовал при здании культового назначения. Дно его покрыто битумом, имеется приспособление для постоянного спуска воды и поступления свежей. Неподалеку располагалась баня, которая, судя по раскопкам, обогревалась горячим воздухом.

Размеры сооружений иногда довольно значительны. Так, площадь раскопанного в Мохенджо-Даро здания (полагают, что это дворец) достигала 230 × 170 м. Длина общественного бассейна в Хараппе составляла 11,9 м, ширина — 7 и глубина — 2,4 м.

Специфика городского планирования определялась характером поселения, его расположением. В ряде городов, страдавших от наводнений, дома поднимали на специальные платформы. Лотхал, например, от наводнений защищали глиняная стена и массивная платформа, на которой были построены жилые кварталы, Важнейший результат раскопок здесь — обнаружение кирпичной верфи правильной прямоугольной формы и довольно крупных размеров — 218 × 37 м. Каналы связывали верфь с рекой, впадающей в море²⁴¹.

Интерес представляет открытие в Аллахдино (25 км к востоку от Карачи) поселения хараппской эпохи²⁴²: в отличие от городов оно занимало очень небольшую территорию, но несло основные приметы хараппской цивилизации — монументальная архитектура, плановая застройка, развитое ремесло и торговля, в том числе внешняя, знакомство с письменностью. Судя по раскопкам, здесь использовалось искусственное орошение. Найдено огромное число изделий ремесла из керамики, терракоты, металла, камня (300 тыс. черепков посуды, 2600 терракотовых треугольников и 1500 браслетов, около 200 вещей из меди и бронзы). Скорее всего некоторые изделия были привезены из хараппских центров.

Основным занятием населения долины Инда, причем не только поселений сельского типа, но и городов, было земледелие. В Калибангане в предхараппском комплексе раскопано обработанное плугом (вероятно, деревянным) поле с остатками борозд — в одном направлении шли более узкие, в другом более широкие, что, возможно, указывает на одновременный посев двух различных культур²⁴³. Это открытие опровергло мнение ряда ученых о том, что в ту эпоху плуга еще не знали. Сейчас допустимо утверждать, что хараппцы унаследовали его от своих предшественников. О значении земледелия говорят находки огромного числа зернотерок. Продукты сельского хозяйства хранились вспециальных амбарах.

Раскопки свидетельствуют о культивировании пшеницы (двух сортов), ячменя, проса, гороха, сезама, кунжута, хлопчатника, дыни, о развитии садоводства²⁴⁴. Зерна риса в поселениях долины Инда обнаружены не были, но в хараппских слоях Лотхала (2300 г. до н.э.) в Рангпура (2000 гг. до н.э.), в слое глины, используемой для строительства, и в керамике были найдены остатки рисовой шелухи. Не исключено, что жители данных «периферийных» районов занимались и рисоводством²⁴⁵. Быть может, «отсутствие» его в долине Инда было связало с иным, чем в более южных областях, «дождевым режимом»²⁴⁶. Сейчас уже выявляются локальные различия в выращивании злаков. В Хараппе, Мохенджо-Даро и Чанху-Даро главными были пшеница и ячмень, в Калибангане — ячмень, в Лотхале и Суркотаде — просо (возможно, и рис)²⁴⁷. Находки в большом количестве зерен дикорастущих растений указывают и на традиции собирательства. Некоторые данные свидетельствуют о применении удобрений²⁴⁸. Жители долины были знакомы с водочерпательным колесом.

Отмечая развитие земледелия, нельзя, однако, недооценивать и роль скотоводства: сельские поселения были окружены прекрасными пастбищами²⁴⁹. Разводили коров, овец, коз, зебу, свиней, держали также кур. Некоторые исследователи считают, что хараппцам была известна и лошадь, но имеющиеся сведения требуют подтверждений²⁵⁰. Костные остатки слона, тигра, бизона, шакала, волка, носорога, верблюда, льва позволяют судить о фауне эпохи. Многие домашние и дикие животные изображены на хараппских печатях.

Немалую роль продолжало играть рыболовство, особенно если учесть, что большинство поселений располагалось по берегам рек.

Хараппская культура была культурой эпохи бронзы. Наряду с медью бронза широко употреблялась в хозяйстве и ремеслах. Из этих металлов производили орудия производства и оружие: найдено много ножей, топоров, зеркал, бритв, кинжалов, мечей, наконечников стрел и копий, булав. Хараппцы хорошо знали плавку, ковку и литье металлов. Из них создавались предметы искусства (найдены две фигурки танцовщиц и фигурки животных), а также игрушки. Анализ содержания металла свидетельствует о применении сплава меди и мышьяка, причем процент последнего был довольно высоким — до 4,5. В отдельных вещах содержание олова достигало 26%. Постепенно увеличивается число бронзовых изделий: если в нижних слоях они составляли 6% всех металлических предметов, то в более поздних — 23%²⁵¹.

Железо не было известно: следы его не обнаружены даже в самых верхних слоях хараппской культуры. Употреблялись, кроме того, золото, серебро, свинец. Из золота изготовляли различные украшения, а из серебра еще и сосуды. Эти металлы могли добываться в различных районах Индии, но, возможно, их доставляли и из западных районов — Афганистана, Белуджистана. Некоторые предметы (расчески, заколки и т.д.) делались из слоновой кости. Кроме металлов в хозяйстве по-прежнему широко использовали камень.

Крупные города были центрами ремесленного производства, ряд отраслей которого получили в то время значительное развитие, например прядение и ткачество. Пряслицы найдены почти в каждом доме, а в Мохенджо-Даро обнаружен кусочек хлопчатобумажной ткани. Отпечатки тканей сохранились и на хараппской керамике. Мастерством отменены работы горшечников, ювелиров, резчиков по кости и металлу и др. Сосуды изготовляли на гончарном круге и подвергали обжигу в специальных крупных вечах. Их грунтовали обычно красной охрой, затем лощили и перед обжигом расписывали черной краской. Орнамент весьма разнообразен: кружки, треугольники, клетки, скрещивающиеся линии, штриховка, растительные, реже зооморфные мотивы — фигуры птиц и зверей. Расписывалась обычно верхняя часть сосудов, нижняя же, которая, очевидно, помещалась в углубления в земле, оставалась неорнаментированной. Хараппцам была известна и поливная посуда. В городах предметы ремесленного производства изготовляли специальные мастерские.

Большим спросом у жителей пользовались украшения — бусы, ожерелья, кольца, браслеты, выполненные из металла (золота, серебра), кости и камня, и изделия из фаянса — украшения и некрупные по размерам сосуды. Хараппские ремесленники использовали в качестве материала также раковины и полудрагоценные камни (агат, яшма), добывавшиеся, по всей вероятности, в Гуджарате.

Высокого развития в хараппскую эпоху достигла внутренняя и внешняя торговля, которая велась по суше (в Мохенджо-Даро открыта модель двухколесной повозки, в такие повозки впрягали очевидно, волов), по рекам и морю, о чем свидетельствуют, в частности, раскопки в Лотхале. На широкий размах торговых операций указывают находки весов и множества гирь разной величины.

Отдельные районы хараппской цивилизации были тесно связаны между собой. Медь в города на Инде доставляли скорее всего из Раджастхана, богатого залежами руды²⁵³. Сравнение медных предметов, открытых там, с медными изделиями из Хараппы продемонстрировало сходство состава металла²⁵⁴. Металлы, как говорилось, привозили не только из индийских областей, но, очевидно, и из Белуджистана, Афганистана, Ирана²⁵⁵. Торговые отношения установились и с Южной Индией, откуда могли поступать золото и драгоценные камни, а также, по мнению некоторых ученых, — с Центральной Азией²⁵⁶. В последние годы советские археологи в Южной Туркмении выявили контакты хараппской цивилизации с областями Средней Азии²⁵⁷. Эти исследования расширили прежние представления о культурных и торговых связях хараппских городов²⁵⁸. Важное значение имеет открытие хараппского поселения вСеверо-Восточном Афганистане²⁵⁹.

О постоянной торговле с далекой Месопотамией свидетельствуют находки в древних городах Двуречья печатей и других предметов, близких к протоиндийским²⁶⁰. Правда, но технике изготовления и характеру изображений эти печати во многих случаях отличаются от собственно хараппских, однако они сохраняют определенные «хараппские» черты. Особого внимания заслуживает недавнее открытие в «касситском слое» Ниппура типичной протоиндийской печати, на которой изображен однорогий бык, стоящий перед кормушкой.

Допустимо предполагать, что из городов Инда в Шумер экспортировались хлопчатобумажные ткани: там (в Шумер) обнаружен кусок ткани с оттиском хараппской печати. Важным объектом торговли с Западом было сырье (металлы, камень и т.д.). Торговые пути в Месопотамию шли, вероятно, частично по суше, а затем но морю. Но единого мнения на этот счет нет. Согласно К.Ламберг-Карловскому, непосредственные контакты между цивилизациями на Инде и Евфрате²⁶¹ отсутствовали и все операции осуществлялись через некий «центральный пункт». Главная роль в этой посреднической торговле принадлежала, по его мнению, Тепе Яхья в Восточном Иране. Здесь заключались сделки, сюда доставляли товары, которые затем индийские купцы везли на восток, а месопотамские — на запад. Известный английский ученый Дж.Бибби местом встреч считал район Персидского залива²⁶². По другой точке зрения, именно прямые связи обеспечивали торговые отношения Месопотамии и Индии, хотя известное значение имело и посредничество купцов из зоны Персидского залива²⁶³. Как бы то ни было, сам факт тесных контактов сомнений не вызывает. На это указывают и материалы археологии, и данные клинописных источников²⁶⁴. Последние, повествуя о торговле с Востоком, чаще всего упоминают Дильмун (Тильмун, Тельмин), Маган (Макан) и Мелухху.

Судя по текстам, наиболее прочные связи установились с середины III тысячелетия до н.э. (хотя они существовали и раньше²⁶⁵) и интенсивно продолжались в течение пяти—шести столетий. Согласно сведениям клинописных источников, царь Аккада Саргон заявлял, что суда, приходящие из Мелуххи, Макана и Тильмуна или идущие туда, бросали якорь в гавани, расположенной близ его столицы. После падения Аккадского государства контакты между Месопотамией и Мелуххой не прерывались, В надписях правителя Лагаша Гудеа сообщается о жителях Мелуххи, которые доставили дерево и другие материалы (в том числе «красный камень») для строительства главного храма в столице Гудеа. По клинописным документам периода Ларсы видно, что особую роль в торговле Ура играли медь и изделия из нее, привозимые на судах из Тильмуна. Из Индии, вероятно, приходили драгоценные камни и слоновая кость (в списке товаров, поступающих в месопотамские центры, перечислены, например, расчески из слоновой кости, о которых мы знаем по раскопкам в МохенджоДаро).

Острые споры среди исследователей вызвал вопрос о локализации Дильмуна, Макана и Мелуххи. Известный американский шумеролог С.Крамер склонен был отождествлять Дильмун с долиной Инда²⁶⁶, индийский историк Р.Тхапар тоже полагает, что Дильмун, равно как и Макан и Мелухха, находился в Индии²⁶⁷, но большинство ученых идентифицируют Дильмун с Бахрейном²⁶⁸. Раскопки на этом острове, расположенном на пути из Шумера в Индию, открыли наряду с месопотамскими вещами близкие к хараппским стеатитовые печати²⁶⁹ и убедительно показали, что Бахрейн был одним из главнейших пунктов, связывавших долину Инда с долинами Тигра и Евфрата. В этом плане важным представляется открытие в Лотхале печати «западного типа» — из зоны Персидского залива (возможно, из Бахрейна)²⁷⁰.

Еще более спорен вопрос о локализации Мелуххи. Сейчас пригодится все больше аргументов в пользу отождествления ее с областями долины Инда²⁷¹ и соотнесения шумерского meluhha с санскритским словом «млеччха» (в значении «варвар»)²⁷². Индоарии, очевидно, этим словом обозначали носителей хараппской цивилизации. Ряд данных позволяет установить протодравидийскую основу санскритского mleccha и meluhha шумерских текстов, что согласуется с мнением о дравидоязычности хараппцев. Судя по этим текстам, шумерийцы отличали свой язык от языка страны Меллуха, расположенной далеко на восток.

Проблемы этногенеза. Язык и письменность. Палеоантропологические материалы из хараппских поселений скудны, и выводы ученых часто основываются на небольших краниологических сериях. В течение длительного времени была распространена точка зрения о расовой пестроте населения Хараппы²⁷³.

В настоящее время наиболее правильным следует признать мнение о преобладании европеоидных черт в расовых типах древних жителей долины Инда²⁷⁴. Вместе с тем такое заключение еще не свидетельствует о правоте тех авторов, которые считают хараппскую культуру созданием племен — носителей индоевропейского языка (ариев). Едва ли допустимо непосредственно соотносить материалы антропологии и лингвистики. К тому же известно, что европеоиды проникли в Северную Индию задолго до сложения индоевропейской общности, возможно еще в эпоху верхнего палеолита или мезолита. Согласно данным антропологов, в расовом отношении население Северной Индии было гомогенный на протяжении огромного периода, уже за несколько тысячелетий до начавшегося процесса урбанизации в долине Инда²⁷⁵. Судя по костным остаткам (400 экземпляров из семи хараппских городов и поселений), явных изменений не наблюдалось на протяжении всей истории хараппской цивилизации.

Характерной чертой этой цивилизации и показателем высокого развития ее культуры является существование письменности. Найдено более 2 тыс. надписей, содержащих 400 различных знаков²⁷⁶. Надписи наносились не только на особые печати (чаще всего четырехугольные), но и на керамику, медные пластинки, бронзовые ножи, изделия из слоновой кости ит.д. Многие печати просверлены, что позволяет рассматривать их либо как амулеты, либо как своего рода расписки или «этикетки», которые могли прикрепляться к товарам. Все это говорит о широком развитии грамотности в эпоху Хараппы.

К настоящему времени установлено влияние дравидийских языков на ведийский санскрит, хорошо прослеживаемое по материалам «Ригведы», причем для индоарийских языков Северо-Западной Индии дравидийский субстрат является, очевидно, основным или даже единственным²⁸⁰. Наличие такого влияния позволило ученым (М.Эмено, Т.Барроу, Ф.Б.Я.Кёйперу, М.Майерхоферу, А.Нарноле и др.) предположить, что язык доарийского населения долины Инда принадлежал к группе дравидийских (протодравидийских) языков²⁸¹.

Можно привести еще аргументы в пользу данного мнения²⁸² — например, связи между дравидийскими языками и языками Передней Азии, в частности эламский. Показательно, что дравидоязычное население и гораздо позднее, почти до наших дней, обитало к западу от границ хараппской цивилизации. В районе Калата (Белуджистан) сохранилась группа племен брагуи, говорящих на одном из дравидийских языков, который развивался самостоятельно, а не под влиянием языков Юга Индии.

Важный вывод о близости языка протоиндийских надписей к дравидийским был сделан советскими учеными, проведшими анализ текстов с помощью вычислительной техники. По словам руководителя этих работ Ю.В.Кнорозова, «имеются все основания считать, что протоиндийский язык близок к дравидийским языкам по грамматической структуре²⁸³. При этом надо учитывать, что речь может идти о сопоставлении не с современными дравидийскими языками, а с реконструируемым праязыком дравидийской группы. Было установлено также, что сближение протоиндийского языка с другими языковыми семьями Индостана и Западной Азии неправомерно. К сходным заключениям пришли финские и индийские (И.Махадэван) ученые.

Можно говорить о существовании протодравидийской этноязыковой общности к северо-западу от долины Инда (территориальные рамки точно определить пока не представляется возможным). Распад этой общности лингвисты относят к IV тысячелетию до н.э., когда началось движение дравидоязычных племен к югу и юго-востоку²⁸⁴. Отделение предков брагуи от общего «ствола» условно датируется рубежом IV и III тысячелетий до н.э. или даже самым началом IV тысячелетия до н.э., затем отделились предки других современных дравидийских народов. Согласно глоттохронологическим расчетам, в долине Инда протодравиды находилисьуже примерно в середине III тысячелетия до н.э.²⁸⁵

О религиозных представлениях носителей хараппской цивилизация можно судить главным образом по памятникам материальной культуры (хотя отдельные сведения дают изображения на печатях). Некоторые исследователи склонны принимать огромное здание, частично раскопанное в Мохенджо-Даро (здесь был обнаружен знаменитый стеатитовый бюст бородатого жреца), за храм²⁸⁶. К этому комплексу примыкает и бассейн, построенный из обожженного кирпича. Находки множества терракотовых статуэток женщин, возможно, указывают на культ богини-матери, широко распространенный и у других народов древности. Это согласуется и со сведениями о большой роли земледелия в жизни хараппского общества. Вероятно, хараппцы обожествляли животных. На печатях имеются изображения носорога, быка, слона, буйвола, крокодила, тигра, а также мифических животных, полубоговполулюдей, что в определенной степени могло быть связана с тотемистическими представлениями. Кроме того, жители хараппских поселений поклонялись огню и воде.

Раскопки в Калибангане обогатили прежние знания о религиозном ритуале древних индийцев. Археологи открыли здесь несколько крупных алтарей, поднятых на специальные каменные платформы рядом с колодцем и площадкой для омовения²⁸⁷. При алтарях найдены сосуды с остатками золы и терракотовые изделия — очевидно, «праздничные подношения» божеству.

Давно привлекает внимание изображение на печатях трехликого божества, окруженного животными и сидящего в позе, которую позднее придавали Шиве. Дж.Маршалл идентифицировал божество с Шивой в образе Пашупати, т.е. покровителя скота. Этот культ, вероятно, свидетельствует об известной преемственности верований хараппцев и индуизма. Шива «присутствует» и на печатях, найденных после раскопок Дж.Маршалла, — трехликий бог с цветами над головой, — что, видимо, символизировало его власть над природой²⁸⁸.

В Калибангане на одном из терракотовых изделий ритуального характера выполнен рисунок «рогатого бога», сходного с изображением на печатях²⁸⁹. Эта находка позволяет допустить факт проникновения культа «прото-Шивы» из долины Инда в Раджастхан. Нельзя ли широкое распространение культа Шивы в Декане и Южной Индии в более позднее время объяснять глубокими корнями тех верований, которые распространились в результате переселения дравидоязычного населения из зоны Хараппы? Материал печатей дает возможность говорить о существовать культа женского божества, женской ипостаси прото-Шивы. Па одной печати «богиня» как бы выходит из ствола дерева ашваттхи, на голове ее «три рога», как у прото-Шивы; на другой она борется с тигром, — явная параллель с «мужским вариантом»²⁹⁰. Не исключено, что эта хараппская богиня была прообразом Шакти.

В Мохенджо-Даро экспедиция Дж.Маршалла обнаружила любопытные скульптурные композиции — фигурки женщин рядом с «дымящимися чашами»²⁹¹. По мнению Р.Н.Дандекара, это указывает на обряд поклонения тина «пуджи»²⁹². Следует заметить, что слово «пуджа» (приношение божеству цветов, воды, растений и т.д.) имеет довольно четкую дравидийскую этимологию²⁹³.

Примечателен и встречающийся на печатях протоиндийский вариант изображения Гильгамеша, но герой борется не сольвами, как в месопотамском варианте, а стиграми.

Сведения о религиозных представлениях населения Хараппы заметно пополнились благодаря исследованиям советских ученых по расшифровке протоиндийских текстов с помощью вычислительной техники. Ленинградский этнограф Б.Я.Волчок, проанализировав изображения животных на амулетах и печатях, выделила ряд сцен (даже серии сцен), которые предположительно определила как своего рода конспект мифов. Она проследила более поздние аналогии ко многим изображениям на печатях и амулетах и сделала вывод, что протоиндийские космографические и мифологические представления (и соответствующая им иконография) в измененном виде вошли в религиозные системы Индии — индуизм, буддизм и джайнизм²⁹⁴.

Раскопки могильников в Хараппе (R37) и в ряде других поселений (например, в Рупаре и Лотхале) позволяют в общих чертах воссоздать погребальные обряды населения долины Инда. Умерших хоронили обычно в земле (обнаружено было 60 могил). В ямах найдены также керамика, орудия труда и инвентарь, украшения — в некоторых могилах дорогие, в некоторых же лишь медные перстни. Это свидетельствует о наличии имущественного неравенства.

В Хараппе открыты также захоронения в урнах. В одном погребении покойник, завернутый в циновку, лежал в деревянном гробу. Согласно предположению ученых, он был торговцем из Шумера, поскольку захоронение схоже с шумерским. В Лотхале втрехмогилах обнаружены по два человеческих скелета.

Весьма сложным остается вопрос о политической и социальной структуре хараппского общества. Еще сравнительно недавно существовало мнение о полном отсутствии здесь следов государственности²⁹⁵. Открытие городских цитаделей в Хараппе, Мохенджо-Даро, Калибангане, Суркотаде и в ряде других поселений окончательно опровергло отраженное в ряде зарубежных работ представление о примитивной структуре хараппской цивилизации.

В цитаделях, сделанных из обожженного кирпича и хорошо укрепленных, располагались, вероятно, местные власти и жречество. Цитадели воздвигались на отдельном холме и как быгосподствовали над остальным городом.

Советский академик В.В.Струве²⁹⁶, немецкий индолог В.Рубен²⁹⁷ и другие характеризовали общество Хараппы как рабовладельческое, а политический строй индских городов — как близкий к политическому строю Шумера. В.В.Струве считал также, что в долине Инда могла сложиться деспотия. Д.Д.Косамби, сопоставляя хараппскую цивилизацию с Месопотамией, полагал, что во главе управления стояли жрецы, а вся земля была собственностью большого храма²⁹⁸.

В последние годы проблема политической и социальной структуры снова привлекла внимание индийских ученых. Основываясь на материале раскопок в Калибангане, известный индийский археолог Б.Б.Лал высказал мысль о тройственной стратификации хараппского общества — жрецы, жившие в цитадели, слой торговцев и земледельцев и рабочий люд²⁹⁹. С.Р.Рао разделяет мнение о классовой дифференциации, но указывает на отсутствие свидетельств относительно применения рабского труда³⁰⁰. Кроме того, в отличие от Б.Б.Лала он выдвигает тезис о секулярном характере власти. А.Я.Щетенко справедливо критикует этих ученых за тенденцию модернизировать общественные отношения, хотя и его собственный взгляд на хараппскую цивилизацию как на предклассовое общество требует дополнительной аргументации (он предлагает пересмотреть тезис о существовании цитадели и «нижнего города» вхараппских центрах)³⁰¹.

К сожалению, пока ни одна из точек зрения не может быть подтверждена письменными свидетельствами; все гипотезы нуждаются в дальнейшем обосновании. С достаточной определенностью можно говорить только об имущественном и общественном неравенстве. На него указывают общий облик городских построек и предметы ремесленного производства. Наряду с небольшими строениями, принадлежавшими, очевидно, ремесленникам, были раскопаны просторные двухэтажные дома со специальными помещениями для омовений и большими внутренними дворами, дома, владельцы которых, вероятно, были людьми состоятельными. В здании в Мохенджо-Даро, которое Э.Маккей, как говорилось, склонен считать дворцом, было несколько залов, караульные помещения, комнаты административного назначения и продовольственные склады³⁰². Есть некоторые основания для вывода о том, что зажиточных горожан обслуживали и рабы. Они жили либо в домах хозяев, либо в хижинах. В Хараппе за стеной цитадели, недалеко от общественных амбаров и платформ для обмолота зерна, открыты крошечные лачуги, где могли обитать рабы и зависимые работники. В Калибангане и Лотхале подобных строений не обнаружено, что побудило ученых (например, французского археолога Ж.-М.Казаля) высказать суждение о более либеральном режиме в этих городах по сравнению с авторитарным в Хараппе³⁰³. Такая точка зрения представляется недостаточно убедительной, хотя логично думать, что политическая организация хараппских поселений была неодинакова.

Любопытно, что английский ученый Д.Х.Гордон предложил рассматривать некоторые терракоты, изображающие людей, которые сидят на корточках, обхватив руками колени, как фигурки рабов³⁰⁴. В этой связи Ж.-М.Казаль в миниатюрных печатках с простым и кратким «текстом» видит своего рода «удостоверения личности» работников или рабов³⁰⁵. Не исключено, что в городах были и государственные рабы, занятые на строительстве общественных зданий, системы канализации и водоснабжения, но прямые данные отсутствуют. С.К.Дикшнт и другие ученые пытались выделить в населении индских городов четыре основные социальные прослойки: «владельцы больших домов», или олигархи, военные, торговцы и ремесленники, т.е. находилизачатки варновой системы³⁰⁶.

Тщательная планировка и благоустройство городов, наличие общественных построек — амбаров для храпения продуктов, бассейнов для омовения, огромного крытого помещения типа рынка в Мохенджо-Даро — могут говорить о существовании централизованной власти. За всеми постройками и системами необходим был надзор; должны были приниматься меры для борьбы с наводнениями. Строгая стандартизация изделий, устойчивые меры веса тоже наводят на мысль об административном контроле. Можно допустить и существование общественных хозяйств, где работали различные категории свободного и подневольного населения. В справедливости такого допущения убеждает открытие огромных амбаров для хранения зерна.

В целом высказанные пока суждения о социальной и политической структуре хараппского общества весьма гипотетичны. Решающее слово будет сказано после прочтения протоиндийских печатей.

Упадок хараппских городов. После нескольких столетий расцвета наступил «закат» хараппской цивилизации. Новые археологические материалы позволяют в общих чертах восстановить последние этапы ее истории. Особенно сильно внутренний кризис поразил основные центры на Инде³⁰⁷. В Хараппе и Мохенджо-Даро нарушилась нормальная городская жизнь, прежде строго регламентировавшаяся, ослаб и муниципальный надзор. В МохенджоДаро на развалинах общественных строений (например, амбара) выросли крошечные домишки. На главных улицах появились гончарные печи, а вдоль дорог выстроились наспех сделанные прилавки. Ряд зданий оказался просто заброшенным. Крупные помещения перестраивались, причем применялся старый, уже использованный кирпич³⁰⁸. Черты упадка явно проступают и в Хараппе. Многие строения пришли в негодность и вскоре превратились в развалины³⁰⁹. Захирела внутренняя и внешняя торговля (резко уменьшилось число привозных вещей), сократилось ремесленное производство.

До недавнего времени упадок индских центров обычно объясняли внешними факторами: вторжением чужеземных племен, отождествляемых, как правило, с ариями³¹⁰. Однако приметы его отчетливо обозначились до проникновения в хараппские города значительных групп пришельцев. Кроме того, согласно хронологическим данным, кризис там отмечался еще в XIX — XVIII вв. до н.э., т.е. до возможного появления ариев в Индии. Этот вывод подтверждается новыми исследованиями поздне-и послехараппских поселений и городов различных зон, прежде всего Саураштры и Катхиаварского полуострова³¹¹. Здесь не обнаружено следов каких-либо культур пришлых племен, но видны изменения, связанные с начавшимся внутренним кризисом.

В Рангпуре, например, непосредственно над хараппским слоем залегал слой с грубо обработанной керамикой, хотя техника изготовления еще непосредственно связана с хараппской. «Переходный» период, как показали раскопки, был довольно продолжительным. Не вызывает сомнения, что в этом районе упадок культуры был вызван не вторжением племен, а внутренними причинами³¹².

Большой интерес представляют работы индийских археологов в Лотхале (на языке гуджарати «Лотхал», как и «Мохенджо-Даро» на языке синдхи, означает «Холм мертвых»). По данным карбонного анализа, начало изменений в хараппской культуре относится тут к XX — XIX вв. дон.э.³¹³ По мнению С.Р.Рао, в 2018 (± 115) г. дон.э. и 1800 (± 115) г. дон.э. два сильных наводнения обрушились на Лотхал³¹⁴, что имело серьезные последствия — ослаб муниципальный контроль, постройки утратили прежний вид. Склад в городе не смогли восстановить в полном объеме. Население не в состоянии было вести борьбу со стихией. После XVIII — XVII вв. до н.э. нарушаются связи с главными центрами долины Инда, которые тоже переживали трудные времена. Таким образом, упадок Лотхала датируется периодом непосредственно перед XVIII — XVI вв. до н.э., что согласуется с датировкой последних этапов жизни городов долины Инда: карбонный анализ определяет верхние слои МохенджоДаро не позднее 1700 г. до н.э. Никаких следов иноземных культур в районе Лотхала и его окрестностях не обнаружено.

О постепенной трансформации собственно хараппской культуры в завершающий период ее истории свидетельствуют результаты раскопок и в других районах ее распространения³¹⁵. При этом некоторые типично хараппские черты принимают иные формы, а некоторые вовсе исчезают. Керамика становится более грубой, без искусной росписи, уменьшается число печатей, почти не используется металл, перестают употребляться привозные материалы — результат затухания торгового обмена. Если в Лотхале причиной начавшегося упадка, возможно, послужили наводнения, то в Калибангане и ряде соседних поселений высыхание р. Гхаггар, очевидно, заставило жителей покинуть жилища и двинуться в другие области.

В одних районах Гуджарата и Пенджаба позднехараппская культура с явными признаками упадка является продолжением культуры развитой Хараппы, в других же (Саураштре, Гуджарате, Пенджабе) поселения возникают не на основе предшествующей хараппской традиции, а как бы на «пустом месте» (и здесь отчетливо обозначаются приметы отказа от главных ее достижений). Для обеих групп характерно ослабление торговли и юродского контроля, сокращение числа металлических изделий, «огрубление» керамики, хотя многие особенности хараппской культуры еще существуют (правда, часто и трансформированном вике). Показательно, что в северных районах наступление кризиса было более быстрым; на Юге же, вдали от крупных центров, хараппские традиции сохранялись дольше³¹⁶. Таким образом, процесс протекал по-разному вразных районах.

Для объяснения этого явления нужен дифференцированный подход к конкретному району или даже конкретному памятнику, но, наверное, существовали и общие причины, обусловившие изменение «облика», хараппской цивилизации. Исследователи предлагали различные толкования. Большинство, как отмечалось, ссылались на события внешнего порядка — одновременное вторжение арийских племен (Р.Гейне-Гельдерн, М.Уилер, С.Пиготт, С.К.Дикшит)³¹⁷, другие называли в качестве причин изменение уровня морского дна, русла рек и направления муссонов, эпидемии, засухи как следствие вырубки лесов, засоление почв, наступление пустыни из Раджастхана, наводнение³¹⁸. Здесь уместно привести любопытное сообщение, переданное Страбоном (XV.1.19): «Во всяком случае он (т.е. Аристобул. — Авт.) говорит, что, посланный с каким-то поручением, он видел страну с более чем тысячью городов вместе с селениями, покинутую жителями, потому что Инд, оставив свое прежнее русло и повернув в другое русло, гораздо более глубокое, стремительно течет, низвергаясь подобно катаракту».

Сообщение Страбона можно сопоставить с материалами гидрологической экспедиции Р.Л.Рейкса. Был сделан вывод, что в связи с тектоническими толчками уровень воды в Инде повысился и это привело к затоплению города. По данным экспедиции пакистанских археологов и Пенсильванского университета, недалеко от Мохенджо-Даро (в 140 км) находился эпицентр тектонического толчка, приведшего город к гибели. Судя по раскопкам, потоки пять раз заливали город и каждый раз он вновь возрождался. Население строило плотины; одна из них была недавно открыта археологами. Однако в конце концов город все же пришлось оставить³¹⁹.

По мнению Р.Л.Рейкса, подъем суши и тектонические толчки привели к изоляции некоторых поселений, острой нехватке воды — жители вынуждены были перебираться в другие районы, а прежние поселения фактически перестали существовать. Против этой точки зрения были выдвинуты солидные контраргументы³²⁰, однако Р.Л.Рейкс продолжает ее упорно отстаивать³²¹.

Американский археолог В.А.Файрсервис считает, что основной причиной падения хараппской цивилизации было истощение экономических ресурсов долины Инда, вынудившее население двинуться в Пенджаб, на юг, к морю, и на восток, в долину Ганга³²².

Можно привести и иное объяснение упадка центров на Инда и кризиса хараппской культуры в целом. По мере эволюции общества и в связи со значительным расширением территории, включавшей уже и районы обитания соседних племен, которые отличались в этническом отношении и по уровню развития социальной организации, наблюдалась определенная варваризация культуры, ее приспособление к новым условиям.

Немалое значение имело, вероятно, и ослабление торговых контактов с Месопотамией. Сэтой сферой хозяйственной деятельности были непосредственно связаны не только торговцы, но и ремесленники и земледельцы.

Итак, вопрос о причинах внутреннего упадка хараппской культуры ждет окончательного решения, однако нужно иметь в виду, что кризис ее не стоит изолированно от процессов, характерных для цивилизаций Среднего Востока и Средней Азии. В начале II тысячелетия до н.э. в Иране и на юге Средней Азии также приходят в упадок многие города, сокращается общая площадь поселений³²³. Но всей вероятности, в основе этих качественных изменений в Иране, Афганистане, Средней Азии, долине Инда лежали сходные или аналогичные факторы³²⁴, связанные не только с природными явлениями, но и прежде всего с эволюцией структурыоседлоземледельческих культур. Правда, характер этого процесса еще неясен.

Принятие тезиса о внутренних причинах падения главных хараппских центров ни в коей мере не исключает, однако, и признание роли внешнего фактора — вторжения племен. На это указывают укрепление оборонительной системы, создание специальных построек для отражения врага и т.д. Изучение такой системы в Хараппе привело М.Уилера к выводу, что в поздний период истории города население находилось в состоянии готовности к обороне от нападения извне³²⁵.

Завершающий этап истории Мохенджо-Даро связан со странным на первый взгляд усилением контакта с Южным Белуджистаном, и в первую очередь с Кулли, — распространяются керамические изделия и каменные сосуды белуджистанских типов³²⁶. Трудно поверить, что в это нелегкое время вновь расцвела торговля с поселениями Белуджистана. Скорее всего усиление его влияния было сопряжено с проникновением в долину Инда каких-то племен из соседних районов. Возможно также, что в данном случае речь шла просто о нападении одного из племен. Неестественное положение обнаруженных на улицах Мохенджо-Даро групп скелетов наводило на мысль о насильственной смерти людей.

Некоторые ученые (М.Уилер, С.К.Дикшит) считали, что это жертвы мощного потока арийских завоевателей. Однако Дж.Ф.Дейлс, детально изучив стратиграфию Мохенджо-Даро, пришел к выводу, что скелеты принадлежат к разным слоям, а не только к верхнему, не связаны с «заключительным аккордом» в истории города³²⁷. Проведенное антропологами (палеодемографами) исследование выявило патологические изменения в костной системе, вызванные эпидемическими заболеваниями, в частности малярией; никаких следов смертельных травм не было обнаружено.

Засвидетельствованная в Чанху-Даро, небольшом поселении к юго-востоку от Мохенджо-Даро, послехараппская культура Джхукар, известная по находкам одноименного поселения в Синде, заметно отличается от собственно хараппской, хотя первые три периода связаны с ней. Руководитель раскопок Э.Маккей полагал, что создатели культуры Джхукар оккупировали Чанху-Даро уже после того, как город был покинут хараппцами, очевидно изза наводнения³²⁸.

Дальнейшие раскопки показали, что здесь период Джхукара наступает сразу за периодом развитой Хараппы³²⁹: для строительства применялся кирпич, бывший ранее в употреблении, сохранялся общий облик поселения. Разумеется, выявлен и ряд особенностей, сближающих Джхукар с культурами Белуджистана и Ирана (прежде всего в керамическом производстве), но в целом резкого разрыва не наблюдается. Впрочем, высказывались и иные точки зрения³³⁰. Согласно Б. иР.Олчин, население оставалось в своей основе неизменным³³¹. По мнению Гейне-Гельдерна и Файрсервиса, носителями этой послехараппской культуры были арии, однако отождествление джхукарцев с индоарийскими племенами не соответствует ни временным, ни территориальным показателям.

В результате исследований М.С.Ватса, а затем М.Уилера в послехараппских слоях Хараппы и двух других поселений данного района была открыта «культура могильника X». М.Уилер подчеркивал резкие отличия этой культуры от собственно хараппской и вслед за Г.Чайлдом считал ее создателями индоариев, будто бы разрушивших центры цивилизации на Инде³³². Благодаря работам индийских археологов стало ясно, что носители «культуры могильника X» во всех отношениях почти не отличались от хараппцев³³³. Кроме того, согласно материалам Б.Б.Лала, в самой Хараппе эта культура значительно отделена по времени от собственно хараппской и потому неправомерно говорить об их непосредственной связи³³⁴.

Ослабленные в результате внутренних изменений (в ряде случаев из-за наводнения) города с появлением иноземных племен окончательно захирели. Первые пришельцы не принадлежали к единой этнической общности: послехараппские по времени и нехараппские в своей основе культуры отличаются друг от друга. Иногда это культура, близкая к южнобелуджистанской, иногда — чисто «варварская» типа Джхукар, находящая некоторые аналогии в культурахБелуджистана и отчасти Ирана³³⁵.

История Белуджистана в поздне-и послехараппский периоды исследована пока фрагментарно. В южной его части был раскопан могильник в Шахи-Тумне, на месте заброшенного земледельческого поселения типа Кулли. Инвентарь включает медные печати, медный втульчатый топор, сходный с топором из слоя периода Джхукар в Чанху-Даро, и серую керамику. Печати аналогичны печатям из Анау III и Гиссара III.Датировка условна — середина II тысячелетия до н.э. Значительные изменения затронули и поселение Рана-Гхундай: появляется грубая, от руки сделанная керамика, что, возможно, было связано с перемещением различных племенных групп, но их соотнесение с ариям, неправомерно.

Исключительно интересный материал о послехараппской культуре Белуджистана был открыт экспедицией под руководством Ж.-М.Жарижа в Пираке (долина Инда)³³⁶. Здесь открыто поселение, основанное примерно в XVIII — XVII вв. до н.э. и существовавшее без перерыва вплоть до I тысячелетия до н.э. (IX — VIII вв. до н.э.). Это — поселение сельского типа³³⁷, возникшее вне зоны развитой культуры и в период после ее кризиса. Первый этап характеризуется постройками из необожженного кирпича и грубой, сделанной от руки керамикой, сохранившей, однако традиции росписи; найдены также терракотовые фигурки животных и предметы из меди и бронзы. На втором этапе (1370– 1340 гг. до н.э., по данным карбонного анализа) общий облик культуры не меняется, но резко увеличивается число глиняных и терракотовых фигурок, в том числе изображающих людей, появляются первые предметы из железа. Существенно возрастает производство железных изделий в третий период. Судя по остаткам флоры, жители Пирака культивировали пшеницу трех сортов, ячмень двух сортов, просо и особенно рис (Oryza saliva). Находки зерен риса и проса — первые в этом районе для культур II тысячелетия дон.э. — значительно расширяют представления о хозяйственной деятельности населения послехараппских культур Белуджистана и Синда. О широком распространении риса говорит, вчастности, наличие специальных местего храпения³³⁸.

Сравнение злаков, известных по Мехргарху и Пираку, демонстрирует весьма заметные сдвиги в земледельческом хозяйстве названных районов во II тысячелетии до н.э.: наряду с традиционными злаками появляются новые, «пришедшие» сюда, быть может, из Африки и Юго-Восточной Азии. В целом культура Пирака представляет собой органичный синтез местных в внешних (среднеазиатских) традиций, но никаких связей с ариями не обнаруживает. Пирак свидетельствует об исчезновении черт городской цивилизации после упадка главных центров на Инде — отсутствуют печати с надписями, предметы хараппского искусств», крупные, монументальные постройки. И вместе с тем Пирак позволяет проследить, как преодолевался кризис: местные культуры продолжали существовать, приспосабливаясь к новым условиям, заимствуя у населения соседних территорий некоторые их достижения. В целом Синд, бывший в эпоху развитой Хараппы районом процветающих городских культур³³⁹, в поздне-и послехараппский периоды стал «зоной изоляции»; здесь, как и в прилегающих районах, проходила «деурбанизация» культуры (термин А.Гхоша)³⁴⁰. Сказанное, однако, ни в коей мере не служит отрицанием факта проникновения индоарийских племен в Индию, реальность которого теперь не вызывает никакихсомнении.

Проблема наследия хараппской цивилизации все больше привлекает внимание специалистов³⁴¹, чему в немалой степени способствовали новые открытия памятников этой культуры в Индии, Пакистане, Афганистане, Средней Азии. Все отчетливее видна огромная роль Хараппы в историко-культурном развитии Индостана и ряда близлежащих районов. «Хараппский материал» чрезвычайно важен также для исследования истории тех регионов древнего Востока, с которыми города на Инде поддерживали тесные торговые и культурные контакты, а также для выявления общих закономерностей возникновения и развития ранних древневосточных цивилизаций.

В течение длительного времени в индологии господствовала точка зрения о незначительном воздействии хараппской цивилизации на дальнейшее развитие Индии: недостаточная изученность её памятников препятствовала вычленению «хараппских черт» в культуре последующих эпох. При этом, опираясь на данные археологии, ученые подчеркивали значительный временной разрыв между упадком хараппских центров и приходом индоарийских племен. Давала себя знать и общая тенденция недооценки местного доарийского этнокультурного субстрата в генезисе древнеиндийской цивилизации.

Новые открытия индийских археологов свидетельствуют о прямом контакте носителей поздней Хараппы в Восточном Пенджабе и Харьяне с создателями «культуры серой расписной керамики», которую многие современные исследователи соотносят с индоарийскими племенами. Судя по раскопкам Дж.П.Джоши, хараппцы продолжали жить в областях этого региона и после прихода сюда создателей «культуры серой расписной керамики»³⁴². Некоторые сведения позволяют говорить о воздействии хараппских традиций на эту культуру. Раскопки на Катхиаварском полуострове показали, что хараппские поселения, хотя и принявшие иной вид, просуществовали довольно долго и могли повлиять на позднейшие культуры региона.

Каковы бы ни были причины упадка главных центров хараппской цивилизации, насколько бы незначительным по охвату ни был ареал непосредственных контактов ранневедийских племен с хараппцами, нет оснований думать, что к моменту проникновения первых и в период их расселения хараппские поселения и богатые традиции самой культуры бесследно исчезли. Поскольку хараппские «надписи» все еще не расшифрованы, эти традиции в последующей культуре древней Индии выявляются пока недостаточно отчетливо, но определенную преемственность можно установить уже и сейчас. Советские ученые, работающие над дешифровкой хараппской письменности, пришли к выводу, что многие мифологические и космографические представления эпохи Хараппы вошли в состав индуизма, буддизма и джайнизма, хотя, конечно, претерпели значительную трансформацию. Допустимо полагать, что практика возведения крупных алтарей и храмовых комплексов, столь характерная для брахманизма и индуизма, сложилась под воздействием религиозной практики хараппской цивилизации. Некоторые данные позволяют также считать, что ряд божеств брахманистского пантеона обязан своим происхождением местным доарийским культам, вероятно, и эпохи Хараппы. С этой цивилизацией можно связывать и такие, имевшие затем широкое распространение культы, как культы матери-богини, священных растений, животных.

По мнению Р.П.Дандекара, хараппская религия составляла начальный этап в истории индуизма. Он определяет хараппский комплекс верований как «протоиндуизм»³⁴³.

Хараппская цивилизация, и это выявили материалы археологии и лингвистики, дала значительный импульс развитию материальной культуры индоариев. Несомненно, новые исследования еще более рельефно продемонстрируют воздействие Хараппы на древнеиндийскую культуру в целом.

Ссылки

¹⁷⁴ К настоящему времени ареал этой культуры необычайно расширился, но ученые по-прежнему употребляют название «хараппская цивилизация». Термин «индская цивилизация» представляется менее удачным, поскольку ограничивает территорию еераспространения.

¹⁷⁵ V.A.Smith. The Copper Age and Prehistoric Bronze Implements of India. — IA. 1905, vol. 35, с. 229.

¹⁷⁶ См., например: Н.S.David. Some Further Contacts and Affinities between the Egypto-Minoan and the Indo-(Dravido)-Sumerian Culture. — TC. 1956, vol. 5, №1. Один из крупнейших современных шумерологов, С.Н.Крамер, высказал предположение, что под натиском шумерийцев население обеидской эпохи двинулось из Месопотамии в долину Инда, что и привело к развитию там цивилизации (S.N.Kramer. The Indus Civilization and Dilmun: the Sumerian Paradise Land. — «Expedition». 1964, vol. 6, №3).

¹⁷⁷ M.Wheeler. Early India and Pakistan to Ashoka. N.Y., 1959, с. 104; он же. The Indus Civilization. Cambridge, 1968, с. 25.

¹⁷⁸ Первый обратил внимание на древность Хараппы, произвел небольшие раскопки и даже нашел хараппскую печать Л.Каннингхэм, отчет которого был издан в 1875 г. (A.Cuaningham. Harappa. — Archaeological Survey of India, Report for the Years, 1872–1873, 1875, с. 105–108).

¹⁷⁹ J.Marshall. Mohenjo-Daro and the Indus Civilization. Vol. 1–3. L., 1931; N.G.Majumdar. Explorations in Sind. — «Memoires of the Archeological Survey of India». 1934, vol. 48; E.Mасkay. Chanhu-Daro Excavations 1935– 1936. New Haven, 1943; M.S.Vats. Excavations at Harappa. Vol. 1–2. Delhi, 1940; M.Wheeler. Civilization of the Indus Valley and Beyond. L., 1960.

¹⁸⁰ Основная литература приведена в кн.: В.М.Рandе, К.S.Ramаchandran. Bibliography of the Harappan Culture. Miami, Florida, 1971; R.Н.Вгunswig. A Comprehensive Bibliography of the Indus Civilization and Related Subjects. — «Asian Perspectives». Vol. 16, №1, 1973 (1974); A.Parpоla. Bibliographical Aids for the Study of the Indus Civilization: A Critical Survey, — «Puratattva». 1975–1976, №8; M.Rafique Mughal. Present State of Research on the Indus Valley Civilization. — Ancient Cities of the Indus. Delhi, 1979; Harappan Civilization. Delhi, 1982.

¹⁸¹ H.Heras. Studies in Proto-Indo-Mediterranean Culture. Vol. 1. Bombay, 1953. ¹⁸² См.: The Vedic Age (History and Culture of the Indian People, vol. 1). Bombay, 1950, с. 194–195, 216–

217. ¹⁸³ К.N.Sastri. New Light on the Indus Civilization. Vol. 2. Delhi, 1965, с. 142. ¹⁸⁴ Подробнее см.: H.Mode. Das Friihe Indien. Weimar, 1960; W.A.Fairservis. The Roots of Ancient India.

N.Y., 1971 (2-е изд. — Chicago, 1975).

¹⁸⁵ W.A.Fairservis. Excavations in the Quetta Valley, West Pakistan. N.Y., 1956; он же. Archaeological Surveys in the Zhob and Loralai Districts, West Pakistan. N.Y., 1959; он же. The Origin, Character and Decline of an Early Civilization. — Ancient Cities of the Indus (статья впервые былаопубликована в 1967 г.).

¹⁸⁶ J.-M.Casal. Fouilles de Mundigak. T. 1–2. P., 1961; он же. L’Afganistan et les problèmes de l’archéologie indienne. — «Artibus Asiae». 1956, t. XIX; он же. Nindowary. A Chalcolithic Site in South Baluchistan. — «Pakistan Archaeology». 1966, vol. 3.

¹⁸⁷ J.-M.Casal. Fouilles d’Amri, Publications de la Commission des Fouilles Archéologiques, Fouilles du Pakistan, t. 1–2. P., 1964.

¹⁸⁸ M.R.Mughal. Present State of Research on the Indus Valley Civilization (статья впервые опубликована была в 1972 г.); A.H.Dani. Excavations in the Gomal Valley. — «Ancient Pakistan». 1970–1971, vol. 5, с. 1– 177; F.A.Khan. Excavations at Kot Diji. — «Pakistan Archaeology». 1965, vol. 2; M.A.Halim. Excavations at Sarai Khola. — «Pakistan Archaeology». 1970, vol. 7, с. 23–89; 1971, vol. 8, с. 1–112.

¹⁸⁹ B.K.Тhapar. New Traits of the Indus Civilization at Kalibangan: An Appraisal. — SAA 1973, с. 85–104; онже. Kalibangan: A Harappan Metropolis Beyond the Indus Valley. — «Expedition». 1975, vol. 2.

¹⁹⁰ J.-F.Jarrige, M.Lechevallier. Excavations at Mehrgarh, Baluchistan: Their Significance in the Prehistorical Context of the Indo-Pakistani Borderlands. — SAA 1977, с. 463–535; J.-F.Jarrige, R.H.Meadow. The Antecedents of Civilization in the Indus Valley. — «Scientific American». 1980, vol. 243, №2, с. 122–133; J.-F.Jarrige. Economy and Society in the Early Chalcolothic-Bronze Age of Baluchistan. — SAA 1979, с. 93–114; он же. Excavations at Mehrgarh: Their Significance for Understanding the Background of the Harappan Civilization. — Harappan Civilization, с. 79–84.

¹⁹¹ SAA 1979, с. 217–250.

¹⁹² Chronologies in Old World Archaeology. Chicago — London, 1965, с. 276; B. & R.Allchin. The Rise of Civilization in India and Pakistan. Cambridge, 1982, с. 136 (здесь даны поздние даты — 3180 и 3150 гг. до н.э.).

¹⁹³ См.: W.A.Fairservis. The Roots of Ancient India, с. 138.

¹⁹⁴ E.J.Ross. A Chalcolithic Site in Northern Baluchistan. — «Journal of the Near Eastern Studies». 1946, №4; W.A.Fairscrvis. Archaeological Surveys in the Zhob and Loralai Districts.

¹⁹⁵ R.E.M.Wheeler. Harappa 1946. The Defences and Cemetery R 37. AI. 1947, №3.

¹⁹⁶ R.Meadow. Early Animal Domestication in South Asia: A First Report of the Faunal Remains from Mehrgarh, Pakistan. — SAA 1979, с. 143–179.

¹⁹⁷ J.-F.Jarrige, M.Leсhevallier. Excavations at Mehrgarh, Baluchistan, с. 463–535; S.P.Gupta. Baluchistan and Afghanistan: Refuge Areas or Nuclear Zones? — Essays in Indian Protohistory. Delhi, 1979, с. 9–15.

¹⁹⁸ S.Piggott. Prehistoric India to 1000 B.C. Harmondsworth, 1950 с. 142.

¹⁹⁹ J.-M.Сasal. Fouilles d’Amri…

²⁰⁰ J.-M.Сasal. Amri: An Introduction to the History of the Indus Civilization. — Essays in Indian Protohistory,

с. 102. ²⁰¹ В. & R.Allсhin. The Rise of Civilization in India and Pakistan с. 142. ²⁰² G.F.Dales. The Balakot Project: Summary of Four Years Excavations in Pakistan. — SAA 1977, с. 241–

273; B. & R.Allсhin. The Rise of Civilization in India and Pakistan, с. 140. ²⁰³ R.H.Meadоw. Prehistoric Subsistence at Balakot: Initial Consideration of the Faunal Remains. — SAA 1977, с. 275–315.

²⁰⁴ F.А.Кhan. Preliminary Report on Kot-Diji, 1957–1958. Karachi. 1959; J.-M.Сasal. Archéologie pakistanaise: les fouilles de Kot-Diji. — «Arts Asiatique». 1960, t. 7. №1; F.A.Khan. Excavations at Kot-Diji. — «Pakistan Archaeology». 1965, №2, с. 11–85.

²⁰⁵ R.E.M.Wheoler. Early India and Pakistan to Ashoka, с. 107. ²⁰⁶ D.P.Agrawal, Sheela Kusumgar. Prehistoric Chronology and Radiocarbon Dating in India. Delhi, 1974, с. 88.

²⁰⁷ M.E.Mughal. Present State of Research on the Indus Valley Civilization…, с. 93–94.

²⁰⁸ Подробное см.: М.Н.Погребова. Дохараппская керамика Калибангана. — Средняя Азия в древности и средневековье. М., 1977. А.Гхош предложил дохараппскую керамику Калибангана и Кот-Диджи обозначать как керамику культуры Сотхи. По его мнению, именно эта культура, наиболее ярко представленная на памятниках в долинах Гхаггара и Сатледжа, явилась основой, на которой и «выросла» собственно хараппская культура (подробнее см.: A.Ghosh. Indus Civilization: Its Origin, Authors, Extent and Chronology. — Indian Prehistory: 1964. Poona, 1965).

²⁰⁹ Важные исследования были проведены в соседнем районе Пакистана пакистанскими археологами — по берегам высохшей реки Гхаггар (Хакра в Пакистане) было открыто более 400 стоянок и поселении предхараппского, раннехараппского и хараппского периодов (подробнее см.: М.R.Mughal. Recent Archaeological Research in the Cholistan Desert. — Harappan Civilization, с. 85–95).

²¹⁰ В.К.Thapar. Kalibangan: A Harappan Metropolis Beyond the Indus Valley, с. 23.

²¹¹ M.Tossi. The Proto-Urban Cultures of Eastern Iran and the Indus Civilization. Notes and Suggestions for a Spatio-Temporal Frame to Study the Early Relations between India and Iran. — SAA 1979.

²¹² R.Heine-Geldern. The Origin of Ancient Civilization and Toynhee’s Theories. — «Diogenes». 1956, vol. 13, с. 88.

²¹³ См.: В.М.Массон. Средняя Азия иДревний Восток. М. — Л., 1964, с. 265.

²¹⁴ D.P.Agrawal. The Archaeology of India. L., 1981, с. 140–141.

²¹⁵ Там же, с. 135.

²¹⁶ Indian Prehistory, 1964, с. 120; J.P.Jоshi. Exploration in Kutch and Excavation at Surkotada and New Light on Harappan Migration. — «The Journal of the Oriental Institute of Baroda». 1972, vol. 22, №1–2, с. 139–143.

²¹⁷ См.: R.S.Вisht. Excavations at Banawali: 1974–1977. — Harappan Civilization, с. 113–124.

²¹⁸ См., например: Г.Чайлд. Древнейший Восток в свете новых раскопок. М., 1956, с. 262–263; Э.Маккей. Древнейшая культура долины Инда. М., 1951, с. 130. Вряд ли можно согласиться и с мнением Д.Д.Косамби, что ни один из городов долины Инда почти не подвергся каким-либо изменениям (Культура и цивилизация древней Индии. М., 1968, с. 71).

²¹⁹ G.L.Роssehl. The Harappan Civilization: A Contemporary Perspective. — Harappan Civilization, с. 15–27.

²²⁰ См.: В.В.Lai. A Picture Emerges — an Assessment of the Carbon Dating of the Protohistorical Cultures of the Indo-Pakistan Subcontinent. — AI. 1962–1963, vol. 18–19, с. 210–211; Indian Prehistory: 1964, с. 121; D.P.Agrawal, Sheela Кusumgar. Prehistoric Chronology…, с. 88.

²²¹ См.: S.R.Rao. C14 Dates as Applicable to Harappan Sites. — Radiocarbon and Indian Archaeology. Bombay, 1973.

²²² J.P.Joshi. Surkotada: A Chronological Assessment. — «Puratattva». 1974, vol. 7, с. 34–38.

²²³ D.P.Agrawal. Ilarappa Culture. New Evidence for a Shorter Chronology. — «Science». 1964, vol. 143, №3609; G. E. Dales. New Excavations at Mohenjo-Daro. — «Archaeology». 1965, vol. 18, №1.

²²⁴ D.P.Agrawal, R.V.Krishnamurty, Sheela Kusumgar, R.K.Pant. Chronology of Indian Prehistory from the Mesolithic Period to the Iron Age. — «Journal of Human Evolution». 1978, vol. 7, с. 41.

²²⁵ E.К.Ralph, H.N.Michael, M.Han. Radiocarbon Dates and Reality. — Ancient Cities of the Indus, с. 339–342.

²²⁶ D.P.Agrawal, Sheela Кusumgar. Radiocarbon Chronology of Indian Protohistoric Cultures. — Essays in Indian Protohistory, с. 372–373.

²²⁷ B. & R.Allchin. The Rise of Civilization in India and Pakistan, c. 218–219.

²²⁹ B.B.L al. A Picture Emerges, с. 212–214.

²³⁰ Подробнее см.: S.R.Rao. Lothal and Indus Civilization. L., 1973.

²³¹ См.: А.Я.Щетенко. К вопросу об абсолютной хронологии Хараппской культуры. — Археология Старого и Нового Света. М., 1966, с. 175.

²³² A.Ghosh. M.Jansen. Architectural Problems of the Harappa Culture. — SAA 1977.

²³³ См.: В.К.Chatterjее. The Dale and Character of the Indus Civilization. — JBBS. 1965, vol. 42, №3–4, с. 390–391.

²³⁴ W.A.Fairservis. The Origin, Character and Decline of an Early Civilization. — Ancient Cities of the Indus, с. 74; D.К.Сhakrabarti. Size of the Harappan Settlements. — Essays in Indian Protohistory, с. 206.

²³⁵ D.К.Сhakrabarti. Size of the Harappan Settlements.

²³⁶ M.Jansen. Settlements Pattern in the Harappa Culture. — SAA 1979. c. 253.

²³⁷ В.К.Thapar. New Traits of the Indus Civilization at Kalibangan — SAA 1973, с. 92. Следует заметить, что традиционная точка зрения о существовании цитадели и «нижнего города» встретила возражение со стороны А.Я.Щетенко, выдвинувшего иную трактовку (подробнее см.: А.Я.Щетенко. Первобытный Индостан. Л., 1979).

²³⁸ J.P.Jоshi. Excavation at Surkotada — Radiocarbon and Indian Archaeology. Bombay, 1973, с. 173–181.

²³⁹ В.S.Bisht, Sh.Asthana. Banawali and Some Other Recently Excavated Harappan Sites in India. — SAA 1977.

²⁴⁰ См.: A.Sarcina. The Private House at Mohenjo-Daro, — SAA 1977.

²⁴¹ K.N.Puri. Lothal. An Indus Valley Site in Saurashtra. — Indologen-Tagung. Göttingen, 1959, с. 51–57; он же. Lothal and the Indus Civilization. Мнение, что Лотхал — это порт, подверг критике Л.Лешник, который считает, что док использовался для ирригации — служил резервуаром для хранения воды (L.S.Leshnik. The Harappan «Port» at Lothal: Another View. — AA. 1962, vol. 70, с. 911–922).

²⁴² J.G.Shaffer. The Indus Civilization: New Evidence from Pakistan. — Essays in Indian Protohistory, с. 22– 26; W. A. Fairservis. Allahdino: An Excavation of a Small Harappan Site. — Harappan Civilization с. 107–112.

²⁴³ См.: В. & R.Allchin. The Rise of Civilization in India and Pakistan с. 192.

²⁴⁴ F.R.Allchin. Early Cultivated Plants in India and Pakistan. — The Domestication and Exploitation of Plants and Animals. L., 1971.

²⁴⁵ I.С.Glover. Prehistoric Plant Remains from Southeast Asia, with Special Reference to Rice. — SAA 1977.

²⁴⁶ Vishnu-Mittre. Palaeobotanical Evidence in India. — A Sourcebook of Indian Archaeology. Delhi, 1979, с. 300.

²⁴⁷ Vishnu-Mittre. The Harappan Civilization and the Need for a New Approach. — Harappan Civilization, с. 32.

²⁴⁸ Vishnu-Mittre and R.Savithri. Food Economy of the Harappans. — Harappan Civilization, с. 218.

²⁴⁹ G.L.Possehl. Pastoral Nomadism in the Indus Civilization: A Hypothesis. — SAA 1977.

²⁵⁰ A.D.Pusalker. Horse in Protohistoric India. — Munshi Indoiogical Felicitation Volume. Bombay, 1963. При раскопках Суркотады в хараписком слое были обнаружены кости лошади (Equus caballus Linn.) и домашнего осла (Equus asinus Linn.) (подробнее см.: А.К.Sharma. Evidence of Horse from the Harappan Settlement at Surkotada. — «Puratattva». 1974, vol. 7, с. 75–76).

²⁵¹ D.P.Agrawal. The Technology of the Indus Civilization. — Indian Archaeology. New Perspectives. Delhi, 1982, с. 83–112.

²⁵² Подробнее см.: Е.С.L.During Сaspers. Caricatures, Grotesques and Glamour in the Indus Valley Art. — SAA 1977.

²⁵³ R.S.Agrawala, Vijay Кumar. Ganeshwar-Joghpura Culture: New Traits in Indian Archaeology. — Harappan Civilization, с. 125–139.

²⁵⁴ D.P.Agrawal. The Archaeology of India, с. 153.

²⁵⁵ Shashi Asthana. Harappan Trade in Metals and Minerals: A Regional Approach. — Harappan Civilization, с. 271–285.

²⁵⁶ Э.Маккей. Древнейшая культурадолиныИнда, с. 132.

²⁵⁷ В.М.Массон. Алтын-Депе. Л., 1981.

²⁵⁸ В.М.Массон. Протогородская культура на юге Средней Азии. — СА. 1967, №3; А.Я.Щетенко. Южнотуркменские параллели Хараппской культуры. — Проблемы археологии Средней Азии. М., 1968, с. 35– 36; В.М.Массон. Печати протоиндийского типа из Алдын-депе (к проблеме этнической атрибуции культур расписной керамики Ближнего Востока). — ВДИ. 1977, №4.

²⁵⁹ См.: Н.P.Francfort, М.Н.Pottier. Sondage préliminaire sur l’établissement proto-historique harappéen et post-harapéen de Shortugaï (Afghanistan du N.E.). — «Arts Asiatiques». 1978, vol. 34.

²⁶⁰ Farzand Ali Durrani. Stone Vases as Evidence of Connection between Mesopotamia and the Indus Valley. — «Ancient Pakistan». 1964, vol. 1, с. 51–96.

²⁶¹ С.С.Lamberg-Karlovsky. Trade Mechanisms in Indus-Mesopotamian Interrelations. — JAOS. 1972, vol. 92, №2; K.Di1ip Сhakrabarti. Comments on С.С.Lamberg-Kariovsky’s Paper on «Trade Mechanisms in Indus-Mesopotamian Interrelations». — «Puratattva». 1974, №7, с. 74–75.

²⁶² G.Вibby. Looking for Dilmun. N.Y., 1969.

²⁶³ E.С.L.During Caspers. Harappan Trade in the Arabian Gulf in the 3rd Millennium В.С. — «Mesopotamia». 1972, vol. 7.

²⁶⁴ Подробнее см.: A.L.Орреnheim. The Seafaring Merchants of Ur. — JOAS. 1954, vol. 74, с. 6–17.

²⁶⁵ К.Dilip Chakrabarti. «Long-Barrel-Cylinger» Beads and the Issue of Pre-Sargonic Contacts between the Harappan Civilization and Mesopotamia. — Harappan Civilization, с. 265–270.

²⁶⁶ S.N.Kramer. Dilmun, Quest for Paradise. — «Antiquity». 1963, vol. 37, №146.

²⁶⁷ R.Thapar, A Possible Identification of Melu��a, Dilmun and Makan. — JESHO. 1975, vol. 18, p. 1.

²⁶⁸ Р.В.Cornwall. On the Location of Dilmun. — «Bulletin of the American Society of Oriental Research». 1946, №103; Г.Комороци. Гимн о торговле Тильмуна. — «Древний Восток». Ереван, 1976, №2.

²⁶⁹ G.Вibbу. The Ancient Indian Style Seals from Bahrain. — «Antiquity». 1958, vol. 32.

²⁷⁰ S.R.Rao. «A Persian Gulf» Seal from Lothal. — «Antiquity». 1963, vol. 37, №146.

²⁷¹ См.: J.Hausman. A Periplus of Magan and Melu��a. — BSOAS. 1973, vol. 35, p. 3.

²⁷² A.Parpоla, S.Pаrpola. On the Relationship of the Sumerian Toponym Melu��a and Sanskrit Mleccha. —

«Studia Orientalia». 1975, vol. 46; Вяч. Bc. Иванов. К истории значений санскритского mleccha. — Санскрит и древнеиндийская культура. Т. 1. М., 1979.

²⁷³ Некоторые индийские и западные исследователи выделяли четыре основных антропологических типа — протоавстралоидный, монголоидный, альпийский, средиземноморский (М.Wheeler. The Indus Civilization. Cambridge, 1960, с. 51). Затем была предложена иная классификация: веддоидный, хамитский, монголоидный и арменоидный (H.Frioderichs, Н.Müller. Die Rassenelemente im Indus Tal während des 4 und 3 vorchristlichen Jahrtausends und ihre Verbreitung. — «Anthropos». 1933, t. 208, №34). Однако эти схемы, как было показано в последних антропологических работах, противоречат морфологическим данным и методике исследования, ибо соединяют разные категориирасовой систематизации.

²⁷⁴ В.П.Алексеев. Антропологический состав населения древней Индии. — Индия в древности. М., 1964.

²⁷⁵ К.A.R.Kennedy. Skulls, Aryans and Flowing Drains: The Interface of Archaeology and Skeletal Biology in the Study of the Harappan Civilization. — Harappan Civilization, с. 289–295.

²⁷⁶ Некоторые ученые выделяют только 150 или 250 основных знаков, остальные же знаки считают производными.

²⁷⁷ В.В.Lal. The Direction of Writing in the Harappan Script. — Summaries of Papers. International Congress on Asian Archaeology. Delhi, 1961, с. 37–38.

²⁷⁸ Разбор основных теорий см. в кн.: A.Parpola. The Problem of the Indus Script. — Essays in Indian Protohistory; Г.М. Бонгард-Левин, H.В.Гуров. Новое в исследовании протоиндийской культуры. — «Наука в СССР». 1981, №3, с. 71–83.

²⁷⁹ См., например: S.R.R ао. Lothal and the Indus Civilization; он же. The Decipherment of the Indus Script. Bombay — Calcutta — New Delhi, 1982.

²⁸⁰ В.С.Воробьев-Десятовский. К вопросу о роли субстрата в развитии индоарийских языков. — СВ. 1956, №1, с. 101.

²⁸¹ См., например: М.В.Еmeneau. Linguistic Prehistory of India. — ТС. 1956, vol. 5, №1; К.V.Zvelebil. Harappa and the Dravidians — an Old Mystery in New Light — «New Orient». 1965, vol. 4, №3; F.B.J.Kuiper. The Genesis of a Linguistic Area. — «Indo-Iranian Journal». 1967, vol.10, №2–3.

²⁸² См. подробнее: F.С.Southworth. Linguistic Stratigraphy of North India. — «International Journal of Dravidian Linguistics». 1974, vol. 3, №2.

²⁸³ Предварительное сообщение об исследовании протоиндийских текстов. М., 1965, с. 49; см. также: Proto-Indica: 1968. М., 1968; Сообщение об исследовании протоиндийских текстов. Т. 1–2. Proto-Indica: 1972. М., 1972; Proto-Indica: 1973. М., 1975; Proto-Indica: 1979. М., 1981; Ю.В.Кнорозов. Протоиндийские надписи (к проблемам дешифровки). — СЭ. 1981, №5.

²⁸⁴ М.С.Андронов. Язык брауи. М., 1971.

²⁸⁵ М.Andronov. Lexicostatistic Analysis of the Chronology of Disintegration of Proto-Dravidian. — «Indo-Iranian Journal». 1964, vol. 7, №2–3.

²⁸⁶ Э.Маккей. Древнейшая культура долины Инда, с. 55–56; М.Wheeler. The Indus Civilization. Cambridge University Press, 1962, с. 40–41; W.A.Fairservis. The Roots of Ancient India, с. 259–260.

²⁸⁷ В.К.Thapar. Kalibangan: A Harappan Metropolis Beyond the Indus Valley.

²⁸⁸ The Vedic Age, с. 187.

²⁸⁹ См.: Н.D.Sankalia. The Prehistory and Protohistory of India and Pakistan. Poona, 1974, с. 352.

²⁹⁰ J.Marshall. Mohenjo-Daro and the Indus Civilization. Vol. 3. ²⁹¹ Там же, табл. 44, 45. ²⁹² R.N.Dandekar. Some Aspects of the History of Hinduism. Poona, 1967, с. 17. ²⁹³ Т.Burrow. Collected Papers on Dravidian Linguistics. Annamalainagar, 1968, с. 277. ²⁹⁴ Предварительное сообщение об исследовании протоиндийских текстов, с. 68. ²⁹⁵ Вряд ли можно согласиться с утверждением Д.Д.Косамби, что народ без особого принуждения

выполнял все распоряжения властен (Д.Д.Косамби. Культура и цивилизация древней Индии. М., 1966, с. 72).

По словам Д.Д.Косамби, главным в обществе долины Инда было не насилие, а религия (с. 78).

²⁹⁶ См. предисловие В.В.Струве к кн.: Э.Маккей. Древнейшая культурадолины Инда, с. 23–24.

²⁹⁷ См.: W.Ruben. Einführung in the Indienkunde. В., 1954, с. 73–76.

²⁹⁸ Д.Д.Косамби. Культура ицивилизация древнейИндии, с. 78.

²⁹⁹ В.В.Lal. Some Reflections on the Structural Remains at Kalibangan. — Indus Civilization. New Perspectives, с. 47–54.

³⁰⁰ S.R.Rao. Lothal and the Indus Civilization, с. 110.

³⁰¹ См.: А.Я.Щетенко. Первобытный Индостан, с. 203–205.

³⁰² Э.Маккей. Древнейшая культурадолиныИнда, с. 38.

³⁰³ J.-M.Сasаl. La Civilisation de l’Indus et ses énigmes. P., 1969. с. 197.

³⁰⁴ См.: D.H.Gordon. The Prehistoric Background of Indian Culture. Bombay, 1958.

³⁰⁵ J.-M.Casal. La Civilisation de l’Indus…, с. 195–196.

³⁰⁶ С.К.Дикшит. Введение в археологию. М., 1960, с. 360–369.

³⁰⁷ Подробнее см.: К.N.Dikshit. The Late Harappan Cultures in India. — Essays in Indian Protohistory.

³⁰⁸ Э.Маккей. Древнейшая культура долины Инда, с. 61; М.Wheeler. Early India and Pakistan to Ashoka, с. 111–113; G.F.Dales. New Investigations at Mohenjo-Daro. — «Archaeology». 1965, vol. 18, №2.

³⁰⁹ R.E.M.Wheeler. Harappa 1946.

³¹⁰ См., например: R.E.M.Wheeler. Harappan Chronology and the «Rig-Veda». — AI. 1947, vol. 3; он же. Five Thousand Years of Pakistan. An Archaeological Outline. L., 1950, с. 32; S.Piggott. The Dawn of Civilization. L., 1961, с. 214–215.

³¹¹ Подробнее см.: Г.М.Бонгард-Левин. Упадок хараппской цивилизации и вопрос об арийском нашествии. — Народы Южной Азии. М., 1963, с. 87–89; S.R.Rao. Lothal and the Indus Civilization, с. 181–182; он же. Excavations at Rangpur and Other Explorations in Gujarat. — AI. 1963, vol. 18–19.

³¹² См.: S.R.Rao. Excavations at Rangpur.

³¹³ B.B.Lal. A Picture Emerges…, с. 219.

³¹⁴ S.R.Rao. Lothal and Indus Civilization, с. 180.

³¹⁵ К.N.Dikshit. Hulas and the Late Harappan Complex in Western Uttar Pradesh. — Harappan Civilization, с. 339–351.

³¹⁶ См.: S.R.Rao. New Light on the Post-Urban (Late Harappan) Phase of the Indus Civilization in India. — Harappan Civilization, с. 353–359.

³¹⁷ См.: С.К.Дикшит. Введение в археологию, с. 351; М.Wheeler. Early Indus and Pakistan to Ashoka.

³¹⁸ См.: M.R.Sahni. Bio-Geological Evidence Bearing on the Decline of the Indus Valley Civilization. — «Journal of the Paleontological Society of India». 1956, vol. 1.

³¹⁹ См.: R.L.Raikes. The End of the Ancient Cities of the Indus. — AA. 1964, vol. 66, №2; он же. The Mohenjo-Daro Floods. — «Antiquitty». 1965, vol. 39; он же. Kalibangan: Death from Natural Causes. — «Antiquity».

1968, vol. 42; G.F.Dales. New Excavations at Mohenjo-Daro. — «Archaeology». 1965, vol. 18, №1; он же. Civilization and Floods in the Indus Valley. — «Expedition». 1965, vol. 7, №2; он же. The Decline of the Harappans. — Ancient Cities of the Indus, с. 307–312.

³²⁰ H.Т.Lambrick. The Indus Flood Plain and the «Indus Civilization». — «Geographical Journal». 1967, vol. 133, P. 4; G.L.Pоssehl. The Mohenjo-Daro Floods: A Reply. — AA, 1967, vol. 69, №1.

³²¹ R.L.Rakes. The Mohenjo-Daro Floods: The Debate Continues, — SAA 1977, с. 561–566.

³²² W.A.Fairservis. The Origin, Character and Decline of an Early Civilization.

³²³ См.: Э.А.Грантовский. Разложение первобытнообщинного строя. — ИсторияИрана. М., 1977, с. 19.

³²⁴ М.Тоssi. The Proto-Urban Cultures of Eastern Iran and the Indus Civilization. — SAA 1977; R.Biscione. The Crisis of Central Asian Urbanization in 2nd Millennium В.С. and Villages as an Alternative System. — Le Plateau Iranienne et 1’Asie Centrale des origines a la eonqueto islamique. P., 1977.

³²⁵ R.E.M.Wheeler. Harappa 1946…, с. 58.

³²⁶ S.Piggоll. Prehistoric India to 1000 В.С., с. 221.

³²⁷ G.F.Dales. The Mythical Massacre at Mohenjo-Daro. — «Expedition». 1964, vol. 6, №3, с. 36–43.

³²⁸ E.Mackey. Chanhu-Daro Excavations 1935–1936.

³²⁹ См.: В. & R.Allchin. The Rise of Civilization in India and Pakistan, с. 242.

³³⁰ К.N.Dikshit. The Late Harappan Culture in India. — Essays in Indian Protohistory, с. 129.

³³¹ В. & R.Allchin. The Rise of Civilization in India and Pakistan, с. 242.

³³² R.E.M.Wheeler. Harappa 1946.

³³³ H.D.Sankalia. The Cemetery «H» Culture. — «Puratattva». 1972–1973, vol. 6.

³³⁴ B.B.Lal. The Indo-Aryan Hypothesis vis-à-vis Indian Archaeology. — Этнические проблемы истории ЦентральнойАзии в древности. М., 1981.

³³⁵ Подробнее см.: Г.М.Бонгард-Левин. Харапиская цивилизация и «арийская проблема». — СЭ. 1962, №1.

³³⁶ J.-F.Jarrige, M.Santoni. Fouilles de Pirak. Vol. 1–2. P., 1979.

³³⁷ Там же, vol. 1, с. 388.

³³⁸ L.Constautini. Palaeoethnobotany at Pirak: A Contribution to the 2nd Millennium В.С. Agriculture of the Sibi-Kacchi Plain, Pakistan. — SAA. с. 273.

³³⁹ S.P.Gupta. The Late Harappan: A Study in Cultural Dynamics. — Harappan Civilization, с. 52.

³⁴⁰ A.Ghоsh. Deurbanization of the Harappan Civilization. — Harappan Civilization, с. 52.

³⁴¹ См.: В. & R.Allchin. The Rise of Civilization in India and Pakistan. P. 3.

³⁴² См.: J.P.Joshi. Interlocking of Late Harappa Culture and Painted Grey Ware Culture in the Light of Recent Excavations. — ME. 1978, vol. 2; К.N.Dikshit. The Late Harappan Cultures in India; J.P.Jоshi, Madhubala. Life during the Period of Overlap of Late Harappa and PGW Cultures. — «Journal of the Indian Society of Oriental Art». 1978, vol. 9.

³⁴³ R.N.Dandekar. Some Aspects of the History of Hinduism, с. 2; он же. Insights into Hinduism. Delhi, 1979, с. 9–12.